– Нет, кухню оставил. Даже полочки тряпочкой протер.

– Молодец какой! Надо это отметить.

– Приедешь – отметишь.

– Отметим. Ты не против? Что тебе привезти?

– Крымского вина. Знаешь, я в юности пила удивительную мадеру. Там еще есть мадера?

– Есть. Хоть залейся. Я привезу. Я буду еще до Рождества, числа до пятого.

– Ну и хорошо.

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать, Марьяна?

– Поздравляю с Новым годом! Желаю счастья в личной жизни и успехов в труде. Достаточно?

– Не вполне, но обнадеживает. А больше ничего? Ну что-нибудь ласковое, а, Марьяна?

– Глеб, ты пьяный!

– Конечно, пьяный! Кто же трезвый в Новый год? Я соскучился по тебе, очень.

– Господи, что ты несешь… Замолчи.

– М-да, действительно… Извини. Ладно, пока. До новой встречи в новой квартире и с годом тебя новым еще раз.

– Спасибо, и тебя.

В бывшей квартире Михаила Семеновича было чисто, тепло и пусто. Глеб опаздывал. Он позвонил с вокзала, сказал, что заберет кой-какие вещи со старой квартиры и подъедет. Потом позвонил еще раз и сообщил, что застрял в пробке. Марьяна безропотно ждала. А что еще делать? Ключи, документы – все у нее. За время «мертвого сезона», от Нового года до старого Нового года, когда рынок недвижимости замирает, она успела и отдохнуть, и успокоиться, поэтому ждала Титова без трепета. Ну, почти без трепета. Тренькнул звонок, она пошла открывать.

– Ну что, это теперь мой дом? – Вошел веселый, пахнущий морозом Глеб. Он посвежел в Крыму, на щеках проступил румянец, даже светлые глаза не казались такими холодными.

– Да, вот твои документы – принимай работу.

– Отлично. – Титов быстро просмотрел сложенные на столе бумаги. – А это что?

– Расписка. Что деньги получены.