Может быть, в «Лойзичеке» что-нибудь знали?

«Лойзичек» был огорожен. Это означало, что там шел ремонт.

Тогда разбужу кого-нибудь из соседей. Может, удастся?

— Ни одной собаки вокруг, не то что людей, — ответил рабочий. — Запрещено властями. Из-за тифа.

— А «Унгельт»? Он-то все-таки открыт?

— Закрыли.

— Точно?

— Точно.

Я наугад назвал несколько имен лоточников и продавщиц табака, живших поблизости, потом назвал Цвака, Фрисляндера и Прокопа.

И каждый раз рабочий качал головой.

— Может, Яромира Квасничку знаете?

Рабочий насторожился:

— Яромир? Глухонемой?

Я возликовал. Слава тебе Господи! По крайней мере, один знакомый нашелся.

— Да, глухонемой. Где он живет?

— Кажись, картинки вырезает? Из черной бьюмаги?

— Да. Это он. Где его найти?

Насколько возможно, он подробно описал ночное кафе в центре города и тут же снова взялся за лопату.

Больше часа плутал я по мусорным полям, балансировал на шатучих досках, пролезал под балками, перегородившими улицу. Весь еврейский квартал превратился в одну сплошную каменную пустыню, как будто город начисто разрушило землетрясение.

Задыхаясь от волнения, покрытый грязью, с разорванными башмаками я наконец выбрался из этого лабиринта.