Оказалось, он не уснул. С тревогой смотрел на нее, приподнявшись на локте. Беспокоился о ней. Стилвелл похлопала его по здоровому плечу, заставила лечь.
– Да, Даниэль. Я просто подумала…
– Что, мэм?
– Ничего. Засыпайте, сержант.
Уайман по-ребячьи потер глаза и провалился в сон.
На следующее утро пришел Энджел. Уайман лежал в длинной прямоугольной палате. Из десяти коек были заняты еще две: капралом, уронившим на ногу восьмидесятифунтовую трубу миномета, и водителем «хамви» с травмой спины от самодельного взрывного устройства.
Энджел поразился тишине. Снаружи стрекотали вертолеты, гудели генераторы, громыхали орудийные раскаты. Шум не замолкал ни на минуту. Здесь стояла тишина.
Энджел остановился за голубой занавеской у койки Уаймана.
– Уай, не спишь? Как ты, чувак?
– В порядке, Энджи. Заходи.
Энджелу показалось, что Уайман выглядит нормально. Ну, может, немного вяло. Плечо у него было перевязано, в обеих руках торчали иглы.
– Что говорят, Уай?
– Ничего серьезного. Прошло сквозь мышцу, кость цела.
– Сколько пролежишь?
– Док обещает пару дней. – Уайман не стал упоминать Кабул. Чтобы не накаркать.
– Без тебя в машине совсем не то, Уай.
– Вас понял. Что новенького?
– Всё по-старому.
Уайман зевнул:
– По-моему, мне дают наркотик. – Насупил брови. – Гадость такая.