— ...сказал, что какая-то баба пыталась освободить твоего Чихару. А сам он погиб.
— Когда?! Когда он погиб?!
— ...какая-то баба...
— Баба?! Найел, ты сказал: какая-то баба! Какая?! Кто она?! Родственница Чихары?! Ты можешь ее описать?
— Але, Тревор? Тревор? Ты куда провалился, старый носок? Проклятье ни хрена не слышу!.. Тревор, я тебя не слышу!.. Ну, хорошо, Тревор, я заканчиваю. Меня ждет машина. Улетаю в Зимбабве.
— Найел, какая женщина?..
Молчание.
Разговор был закончен.
В ярости Спарроухоук ударил телефонной трубкой в стену, но попал рукой.
Чихара мертв. На нем можно поставить точку. От мертвого не может быть никакой мести. Это не фильм ужасов, а жизнь. Никакой мести быть не может. Ши — конец всего.
— Господин Спарроухоук, с вами все в порядке? Я слышала какой-то шум и... — Миссис Розбери бросилась к нему. — Господи боже, что у вас с рукой!
Кожа на руке была разбита и из нее обильно сочилась кровь. Спарроухоук опустил глаза на свою руку. Как она сейчас похожа на руки Чихары в тот последний день...
Часть третья
Бассай
Одно из классических каратистских ката. Многочисленный повтор блокирующих движений руками, символизирующий постепенный переход из невыгодной позиции в выгодную. Совершая это ката, каратист стремится достичь такой концентрации боевого духа, которой будет под силу проломить оборону врага.
Этот визит в Лас-Вегас казался Дориану Реймонду самым опасным предприятием в его жизни.
Он находился сейчас в городе, где, возможно, через несколько часов Робби Эмброуз зверски изнасилует и убьет женщину перед тем, как выйти на местную отель-арену, чтобы сразиться на ней с чемпионом Мексики в полутяжелом весе.
Будучи слишком взвинченным чтобы спать, Дориан встал с кровати перед самым полуднем. Он сходил в душ, побрился, затем немного успокоил себя дозой кокаина. Он просыпал немного белой пудры на ручное зеркальце, затем осторожно бритвой разделил кучку на две тонкие дорожки и вдохнул каждую при помощи свернутой в трубочку стодолларовой банкноты. Он надел черную спортивную рубашку, бежевый летний костюм, повесил на шею две золотые цепочки и вышел из своего номера в отеле.
В вестибюле он передал ключи от своей комнаты клерку, круглолицей индейской девушке из племени Гопи. Она равнодушно пожелала ему хорошо провести день, стараясь не замечать его дерзкого взгляда, устремленного на ее полные груди, обозначившиеся под усеянной бисером кофточкой.
С несколько минут Дориан рассеянно слонялся по вестибюлю, то и дело бросая взгляд на два миллиона в серебряных долларах, выставленных для всеобщего обозрения. Деньги были разложены разной высоты столбиками на невысоком возвышении. По обе стороны от возвышения стояло по охраннику. Это были хорошо загоревшие и обритые под «ежика» ребята в черной униформе, в солнечных очках с зеркальными стеклами и никелированными револьверами на бедре. Дориан повидал таких во Вьетнаме. Костлявые уроженцы Юга развлекались тем, что коллекционировали уши, отрезанные у убитых или вьетнамцев. Они делали из них целые ожерелья и носили на груди до тех пор, пока уши окончательно не чернели и не начинали омерзительно вонять. Эти ослиные задницы могли, не задумываясь, уложить тебя на землю одним ударом мощного кулака в лоб. С такими ребятами Дориан предпочитал не ссориться в кабаках по пустякам.