Он сделал глубокую затяжку, выдохнул дым и добавил:

— Нет, друг мой, во всех отношениях будет лучше, если о мисс Асаме позаботимся мы сами. Вот видишь, уже стихами заговорил.

Робби вспомнил о своем черном резиновом эспандере и сжал его в правом кулаке.

— Когда мне отправляться в Париж?

— Немедленно.

Спарроухоук поднялся из-за стола.

— Тебе потребуется некоторое прикрытие. Я приготовлю кое-какие документы, которые ты повезешь в агентство Дитера в Париж. Официально ты поедешь в курьерскую командировку по делам «Менеджмент Системс Консалтантс», что ты неоднократно делал и раньше. Будь внимателен. Как только покончишь с дражайшей Мишель Асамой, не забудь занести эти бумажки Дитеру. Это твое алиби. Пусть все выглядит так, как будто эти документы для его агентства — твоя единственная цель для поездки в Париж. Кстати, не хотел бы ты остаться там на пару — тройку деньков? Устроить себе небольшой отпуск?

Робби отрицательно покачал головой.

— Спасибо, майор, но нет. Мне нужно быстро возвращаться обратно. Скоро мне предстоит провести два боя, а после этого я полностью сконцентрируюсь на подготовке к турниру на приз суибина, который пройдет в Париже в январе. Вот тогда-то я и устрою себе отпуск. После победы.

— Как тебе угодно, парень. Кстати, как насчет Деккера? Может он тоже интересуется этими соревнованиями? Я слышал, что суибин — это очень престижный турнир мирового уровня. Неужели он и здесь останется в стороне и не примет твоего молчаливого вызова?

Робби фыркнул.

— Во-первых, никакого вызова я ему не посылаю. Зачем? Я уже два раза показал ему, на что способен. Что же касается самого турнира, то он, естественно, не поедет. В штаны наложит.

— Жаль. Я бы очень хотел посмотреть на то, как этот самоуверенный полицейский получает от тебя плюху за плюхой. Ну, ладно, с тобой мы обо всем договорились. И будь осторожен, Робби! Помни о том, что она уже убила троих не самых слабых людей из нашего окружения. Голыми руками. Свою легкомысленность и самоуверенность лучше оставить в Нью-Йорке.

«Господи! До чего дошли! Бабы боимся! — подумал про себя Спарроухоук. — Впрочем... Мишель Асама необыкновенная женщина».

Робби опять стал перебрасывать эспандер из руки в руку.

— Меня никак нельзя назвать легкомысленным и самоуверенным, майор. Да, я уверен в себе, но это не слепит мне глаза. Я знаю себе цену и меня трудно чем-либо удивить. Словом, считайте, что мисс Асамы уже нет.

В Париже пробило семь часов вечера.

Усталая и задумчивая Мичи вышла на балкон в своем гостиничном номере и потянулась. Ее взгляд скользнул по двору, по крышам невысоких домов и устремился к Эйфелевой башне.

Сегодня, возвращаясь в отель, Мичи завернула в сторону за несколько кварталов до него, чтобы стать свидетельницей удивительного и в чем-то мистического действа. Она быстро прошла к Триумфальной арке, под которой располагалась могила Неизвестного солдата. Каждый вечер, в шесть часов, здесь заправляли знаменитый Вечный огонь. Это была торжественная церемония. Такое чествование мертвых напоминало ей о ее семье. Сейчас она думала об этом почти спокойно, ибо ее долг был наполовину выполнен. Бывали же времена, на протяжении этих шести лет, когда вспоминать означало вдвойне страдать...

Стоя на балконе, Мичи чувствовала, как снежинки приземляются прямо на ее лицо, освежая его. Слезы сожаления блеснули у нее в глазах. Больше всего сейчас Мичи сожалела о том времени, которое они с Мэнни провели в разлуке. Для них это было навсегда потерянное, время.