Совет Дома стал спрашивать нас о нашем отсутствии. Мы взглянули в лица членов Совета, но не заметили там ни гнева, ни любопытства, ни жалости. И, когда Старейший спросили нас:

— Где вы были? — мысль о стеклянной коробочке промелькнула у нас в голове с быстротой молнии и все остальное потеряло значение.

Мы проговорили:

— Мы вам не скажем.

Старейший больше ничего не спрашивали. Они повернулись к двоим младшим и усталым голосом приказали:

— Возьмите брата нашего, Равенство 7-2521, и отведите его во Дворец Исправительного Содержания. Бейте его плетьми, пока он не признается.

И нас отвели в Каменную Комнату, находившуюся под Дворцом Исправительного Содержания. Это была комната без окон. В ней не было ничего, кроме железного шеста. Двое мужчин стояли около него. На них не было ничего, кроме кожаных передников и капюшонов. Те, кто привели нас, ушли, оставив нас двум судьям, которые стояли в углу комнаты. Судьи были маленькие, худые, седые, сгорбленные. Они подали сигнал людям в капюшонах. Те сорвали одежду с нашего тела, бросили нас на колени и привязали наши руки к шесту.

Первый удар плети, казалось, разорвал спину надвое. Второй остановил боль первого, и секунду мы ничего не чувствовали. Затем боль пронзила горло, и огонь перешел в легкие, сжигая воздух. Но мы не закричали. Плеть свистела в воздухе. Мы попытались считать удары, но потеряли счет. Сознавая, что удары все еще сыплются нам на спину, мы не чувствовали их. Огненная решетка плясала у нас перед глазами, и ничего больше не существовало для нас, кроме решетки, решетки из красных квадратиков; затем мы поняли, что смотрим на квадратные камни в стенах и думаем о квадратах, которые плеть высекала на нашей спине, снова и снова касаясь нашей плоти.

Затем перед глазами возник кулак. Он ударил нас в подбородок. Мы увидели красную пену, капающую изо рта на ослабевшие пальцы. Судья спросили:

— Где вы были?

В ответ мы только вскинули голову, спрятали лицо в связанные руки и закусили губу.

Плеть снова засвистела. Интересно, кто раскидывал горящие угольки по полу. Вокруг на камнях поблескивали капли чего-то красного.

Затем все пропало, кроме двух голосов, беспрерывно и хрипло выговаривающих слова, хотя мы знали, что они произносились с большим интервалом:

— Где вы были, где вы были, где вы были, где вы были, где вы были, где вы были, где вы были, где вы были.

А наши губы двигались в ответ, но звук уплывал назад в горло, только одно слово вырывалось:

— Свет. Свет. Свет.

Затем все исчезло.

Открыв глаза, мы обнаружили, что лежим на кирпичном полу в темнице. Увидели широко раскинутые руки. Мы попытались двинуть ими и поняли, что это наши руки. Мысль о свете и о том, что мы не предали его, пришла нам в голову.

Так прошло много дней. Дважды в день открывались двери: один раз — чтобы впустить людей, которые приносили хлеб и воду, и другой — чтобы впустить судей. Много судей входили к нам в темницу, сначала самые незначительные, затем более почитаемые в Городе. Они стояли перед нами в белых тогах и спрашивали:

— Вы готовы говорить?