Но безмятежность была кажущаяся. Сомов почувствовал диссонанс, ложные такты, которые возникали и пятнами разливались вокруг. Некто пытался вклиниться в СИМФОНИЮ, нарушить ее звучание. В этой иной мелодии был варварский скрежет и воплощенный ужас. В ней было стремление Подчинять и Властвовать. В ней была своя темная гармония. В ней была Сила.
И Сомов понял, что эта дисгармония пытается вырваться наружу. Прорубить выход в иную Вселенную.
Ворота. Тангаилы. Им не нужна гармония. Им нужна власть. В той Вселенной они достигнут большего…
Ворота – нарушение в общей системе гармонии этого мира. Почему-то тем, кто владел здесь мелодией, нужна была помощь его, пришельца из другого мира.
И Сомов нащупал свой аккорд. Он принялся за общую работу.
Он погибал и воскресал. Он купался в бесконечной боли и наслаждался бесконечным блаженством. Он был в едином звуке. И, главное, он помогал достичь цель.
Варварский рокот темной музыки утихал, но потом набирал силу и снова звучал вовсю. Дверь становилась все шире и шире. И остановить этот процесс было невозможно.
И тогда Сомов запел мелодию. Мелодию того мира, откуда он пришел. Она звучала здесь чуждо. Она была неуместна. Она грозила катастрофой.
Так и произошло. Гармония стала нарушаться все больше, и проход между мирами стал расползаться. Тьма приготовилась хлынуть туда.
Но… Звучание Сомова вдруг вплелось в звучание этой Вселенной. Оно придало ему другие оттенки, большую глубину.
И дверь начала затягиваться. Иной ритм становился все ниже, а его носители отступали.
Дверь закрывалась. Она уже почти закрылась.
«Оставайся – так можно было расценить звучание. – Возвращаться поздно!»
Но Сомов не мог остаться. Он рванулся вперед. В ту темную пучину водоворота, в ту какофонию звуков, которая и представляла собой дверь.
Он понял, что если не успеет, то попадет в плен, в настоящий ад. И пропадет там навсегда… Тьма накрыла его…
Ох, – Сомов повернул голову. Лицо его уткнулось во что-то мокрое и мягкое.
Он с омерзением понял, что лежит лицом в перевернутом мусорном баке. И что этот мусорный бак наполнен пищевыми отходами. Так что он уткнулся в чей-то недоеденный завтрак.
– Тьфу! – сплюнул Сомов, отодвигаясь.
Голова была легкая и пустая, как воздушный шарик. Ноги ослабели так, что не хотели держать. Он сначала поднялся на четвереньки. Потом привстал, держась за бак, вздохнул глубоко и огляделся.
Вокруг него раскинулись трущобные задворки. Двор окаймляли восьмиэтажные здания, в большинстве окон отсутствовали стекла. Ощущался запах жареного мяса и нечистот. Со всех сторон на Сомова пялились люди. Больше десятка оборванцев в грязных и ярких одеждах. В основной массе это были негры или метисы. Они удивленно смотрели на пришельца. Видимо, его появление было неожиданным, так что прервало игру в карты, которой предавались четверо человек, и таскание за волосы дамы среднего возраста – этим занимался огромный негр.