– Мы должны вернуться и рассказать все королю, – предложил Реджис.

– Не-а, – возмутился Пайкел, размахивая пальцем перед носом хафлинга.

– Я не знаю, как нам туда пробраться, – возразил Реджис. Он приподнялся и снова выглянул из-за камней; внизу он насчитал несколько дюжин «дворфов» и гигантов. – Это место хорошо охраняется…

Он смолк, когда Пайкел потянул его за рукав; дворф указывал на какие-то деревья, росшие у входа в пещеру; от часовых их скрывала насыпь из шлака.

Дворф подмигнул и потащил Реджиса в обход насыпи по направлению к рощице. Крепко вцепившись в руку Реджиса, Пайкел направился к ближайшему дереву.

– Нет, нельзя этого делать, – решительно воспротивился хафлинг. – Мы можем очутиться среди целой армии врагов!

Но Пайкел лишь хихикнул и сотворил заклинание. Еще мгновение – и они с Реджисом проникли внутрь ближайшего дерева, снова совершили весьма некомфортабельное падение вниз по стволу и корням, проскользнули сквозь камни и оказались в кромешной тьме. Они вывалились из какого-то корня, свисавшего с потолка, и с высоты примерно десяти футов шлепнулись на мох.

Оглядевшись и придя в себя, Реджис вздохнул с облегчением, потому что поблизости от них в коридоре никого не было. Однако облегчение длилось недолго: из-за ближайшего поворота донеслись чьи-то хриплые голоса.

– Пайкел! – прошептал хафлинг и прикоснулся к берету; внешность его магическим образом изменилась, и он превратился в гоблина.

– Хи-хи-хи, – отозвался Пайкел, и, прежде чем Реджис успел приказать ему спрятаться, прежде чем приближавшиеся враги показались из-за поворота, дворф щелкнул пальцами и исчез. Посреди коридора возникла лохматая, запаршивевшая собака; вместо одной из передних лап у нее красовался обрубок, точь-в-точь как культя у садовника.

– Ты и это умеешь? – выдохнул Реджис и так сильно вытаращил глаза, что, казалось, еще немного – и они просто вывалятся из глазниц. Пайкел всегда называл себя друидом, и оказалось, что он действительно друид, причем весьма искусный в своей магии!

Когда из-за поворота показалась пара гоблинов, Пайкел ощетинился и зарычал. Маленькие твари, захваченные врасплох, замерли, и взгляды обоих устремились на пса.

Один обратился к Реджису, но тот почти ничего не понял из гортанной речи существа, которое к тому же говорило быстро и на каком-то местном диалекте. Однако Реджис уловил слово «обед», хотя и не понял, говорил ли гоблин об обеде для пса или из пса.

Но предположил, что вернее последний вариант, поэтому решительно покачал головой. Пайкел, до которого, очевидно, тоже дошел смысл гоблинского высказывания, издал свирепое рычание.

Гоблины немного отступили, но всего на шаг, и выставили перед собой кирки.

Реджис схватил «животное» за загривок и примирительно поднял руку.

– Пес сам не свой с тех пор, как она вернулась, – произнес он на своем лучшем гоблинском языке, который, как он знал, был далек от совершенства.

Гоблины с подозрением уставились на незнакомца и не изменили воинственных поз; хафлинг подумал, что допустил какую-то ошибку в своей речи.

– Она, – с ударением повторил Реджис, расставив руки, и помахал ими, чтобы изобразить крылья.

Гоблины закивали, и один задал какой-то вопрос.