— Хорошо. Позвольте тогда, поскольку вы оказываете мне столь высокую честь и просите моего совета, рассмотреть интересующее вас дело со стороны моральной и общечеловеческой. Начнем с того, что сироты, о которой вы печетесь, по-видимому, вообще нет в живых.
— А ее брат?
— Как видите, чтобы закрепить за собой землю, он договорился с самозванкой и женился на ней. Можно ли быть уверенным, что этот брат тоже не самозванец?
— Нет, конечно, — сказала задумчиво донна Долорес.
— Короче говоря, даже став на вашу позицию, я не вижу ни малейших оснований отказываться от имеющихся у вас прав на землю. Сирота, которой вы симпатизируете, пока что в этом деле никак не участвует. Против вас выступает ее брат, который, как мы видим, торгует правами своей сестры. Ваши намерения весьма благородны и похвальны, но они могут иметь практическое значение лишь в том случае, если суд отвергнет дарственную грамоту Деварджеса. Мой совет — довести разбирательство до суда. Правое дело не всегда побеждает, но, сколько я смог заключить из личного опыта, правое дело должно отстаивать свою правоту, чтобы доказать, что оно правое. Если же оно не отстаивает себя, нет способа отличить его от неправого.
— Вы мудрец, дон Артуро. Но я заметила, что вы, адвокаты, часто заботитесь об интересах той лишь стороны, которую защищаете. Я не хочу вас обидеть, конечно, но предположите на минуту, что перед вами не я, а Грейс; что вы посоветовали бы ей?
— То же, что и вам. Бороться! Если бы я мог оспорить ваши права на землю, я немедля подал бы в суд. Обстоятельства дела таковы, что следует бороться, даже независимо от того, какую роль играет эта женщина, жена или сестра Гэбриеля. Как могло случиться, что Гэбриель давным-давно не заявил о своих правах на землю? Ваш анонимный корреспондент молчит. А ведь этот факт в
— Вы забываете, что
— Допустим. Но это еще не доказывает приоритета
— Почему вы так думаете?
— Присяжные всегда готовы поддержать красотку сироту, в особенности если она бедна.
— Откуда вам известно, что она красива? — живо спросила донна Долорес.
— Это мое предположение. Красота — привилегия сиротства. — Артур поклонился с шутливой галантностью.
— Вы мудрец, дон Артуро. Я желаю вам дожить до глубокой старости.
Насмешливые нотки в голосе донны Долорес были слишком явными, чтобы их долее можно было игнорировать. Все в Артуре восстало против такого обращения с ним. Непонятная сила ее красоты, которой он не мог противиться, высокомерный тон, который объяснялся либо тем, что она сознавала свою могучую власть над людьми, либо тем, что она была осведомлена о его — Артура — прошлом, — все будило в нем холодную ярость. Он понимал, что о донне Долорес шла слава как о глубоко религиозной женщине и строгой моралистке. Если бы сейчас ей вздумалось вдруг обвинить его в том, что он преднамеренно бросил Грейс, что он строит заранее рассчитанные планы в отношении миссис Сепульвида, он, не колеблясь признал бы справедливость ее упреков, даже не подумав объясниться или оправдывать свои действия. Он отлично понимал, что утратил бы навсегда уважение донны Долорес, которое за последние несколько минут вдруг стало ему очень дорого. Однако удовлетворение, которое он получил бы, поступив таким образом, перевешивало для него сейчас все прочие соображения. Такова была одна из особенностей его характера. Он называл это «быть честным с самим собой», и в каком-то смысле был прав.
Артур поднялся и, почтительно стоя перед своей очаровательной клиенткой, спросил:
— Пришли вы к окончательному решению? Должен ли я отстаивать ваши права и выгнать захватчиков или же вы желаете предоставить им невозбранное право владеть вашей землей?
— А что вы мне посоветуете? — спросила донна Долорес, не сводя глаз с Артура.
— Я уже дал вам совет, — отозвался Артур с терпеливой улыбкой. — Я считаю, что как с юридической, так и с моральной точки зрения ваша обязанность заключается в том, чтобы отстаивать свое право на землю.
Донна Долорес отвела взгляд. Чувствовалось, что она не вполне удовлетворена ответом.