Много чудес таит в себе амурская тайга. Летает над ней железная птица Кори, прячется в её чаше Скрипучая старушка, а за живущими среди лесов людьми приглядывает хранитель домашнего очага Дюлен. В трудную минуту на помощь смельчакам приходят мапа-медведь. амба-тигр или царица-рыба калуга, а в ближайшую избушку запросто, по-соседски, может заглянуть хитрая лисица.
Героические сказания о храбрых охотниках, поучительные истории о трудолюбивых красавицах и забавные повествования об обитателях тайги годами бережно записывали. обрабатывали фольклористы и любители старины. Новую жизнь в легенды малых народов Приамурья вдохнул хабаровский художник Геннадий Павлишин. Его иллюстрации — декоративные, сотканные из точных этнографических деталей. — создали неповторимый и гармоничный мир сказок амурской тайги.
Для детей младшего школьного возраста.
v 1.0: создание fb2 — Corvus
Гарпамди — меткий стрелок
В одном давно заброшенном доме жил некогда мальчик. С самого рождения всё спал он на глиняном кане 1 крепким беспробудным сном. Сколько зим. сколько лет этот мальчик проспал, никто не знает. Не ведали люди, что он ел, не видели, что он пил. Рос, однако, мальчик здоровым и крепким.
Однажды (было это во сне или случилось наяву — мальчик и сам не понял) главный столб, что поддерживал крышу дома, — гуси тора — вдруг с грохотом треснул пополам на его глазах. И оттуда, из гуси тора, вышел маленький деревянный человечек. В руке он держал длинный тальниковый2 прут. Мальчик очень испугался.
— Не бойся! — сказал ему деревянный человечек и подошёл поближе к кану. — Я Дюлен, хранитель дома и очага вашего рода. — продолжал он ласковым голосом, внимательно разглядывая мальчика круглыми синими глазками-бусинками. — Это я поил-кормил тебя, мой мальчик. Много лет оберегал Дюлен твоих предков и тебя самого от врагов и злых, коварных духов. Теперь же я пришёл, чтобы пробудить тебя ото сна.
В голосе Дюлена мальчику и впрямь послышалось что-то родное, знакомое.
— Проснись, сынок! — повторил старик. — Погляди, что в небе творится! Заслонила ясное солнце своим могучим крылом злая железная птица Кори! Земля твоих предков лежит под её страшной тенью, словно в чёрном траурном халате. И светлый Биа-месяц закрыла своим могучим крылом злая железная птица Кори! И река твоих предков Мангбо-Амур притихла в этой тени, не поёт больше песен края родного, плачем плачет над судьбой всего живого на земле!
Закончив речь. Дюлен повернулся и ушёл в гуси тора.
Мальчик сбросил с себя старую циновку и соскочил на глиняный пол, где только что стоял деревянный человечек — хозяин дома. Долго глядел он на гуси тора, пытаясь рассмотреть трещину, в которой исчез Дюлен. Но главный столб старого дома был крепок и гладок, точно отшлифованный камень-гранит.
«А-а. — подумал мальчик, — наверное, это сон. Я видел Дюлена во сне!»
Он снова поднялся на кан, лёг на своё место, повернулся на другой бок и, укрывшись циновкой, заснул крепким сном.
Долго ли. нет ли спал мальчик, но гуси тора вдруг снова с грохотом треснул от вершины до самого пола. Опять вышел из столба деревянный человечек, встал на том же самом месте, где стоял в первый раз.
— Вставай, сынок! — громко позвал он мальчика. — Имя твоё — Гапчи. Это значит, что ты Гарпамдай — меткий стрелок! Ты должен быть храбрым, не бояться ни гроз, ни холода! Всегда идти впереди всех!.. Иди же и сразись с заклятым врагом отцов и дедов! Если же не встанешь сейчас, я побью тебя! — старик насупился и взмахнул тальниковым прутом. — Помни, Гапчи: род твой — нанай. Это значит, что ты — сын земли, человек, рождённый землёй. Встань же и защити мать родную от страшной птицы Кори!
Дюлен смолк. Затем, строго посмотрев на мальчика, повернулся и пропал в гуси тора.
— Дюлен! — позвал Гапчи и проснулся.
Спрыгнув на пол, он подошёл к гуси тора и увидел на столбе лосиные рога. А на рогах этих висели лук и колчан со стрелами, берестяной бунику-манок3 и новая одежда с яркими узорами.
Одежда оказалась мальчику великоватой. Он снял колчан со стрелами, натянул тугой, упругий лук…
И вдруг почувствовал, что растёт, набирает силу. А новая одежда вдруг стала удобной и так ладно сидела на нём, будто сшили её умелые материнские руки.