— Не надо, — прервал Лорен. — Не лги мне. Не ты.

— Я останусь, — повторил Дэмиен. — Три дня. После этого я отправлюсь на юг.

Лорен кивнул. Спустя мгновение Дэмиен снова подошел к Лорену, который опирался на стол. Он наблюдал, как Лорен приходит в себя.

Наконец Лорен заговорил, и слова были четкими и довольно ровными.

— Ты прав. Я убил Никаиса, когда не довел дело до конца. Нужно было либо держаться от него подальше, либо сломить его веру в моего дядю. Я не продумал это, оставил на волю случая. Я не думал. Я не думал о нем так. Просто… просто он мне нравился. — В холодных, анализирующих словах слышалось замешательство.

Это было ужасно.

— Мне не стоило… говорить тогда так. Никаис сделал свой выбор. Он заступился за тебя, потому что ты был его другом, и ты не должен об этом сожалеть.

— Он заступился за меня, потому что не думал, что мой дядя навредит ему. Никто из них не думает. Они думают, что он любит их. Внешне это напоминает любовь. Сперва. Но это не любовь. Это… фетиш. Это не переживает взросление. Сами по себе мальчики являются предметами одноразового использования. — Голос Лорена не менялся: — Он всегда знал это глубоко внутри. Он был умнее остальных. Он знал, что когда станет слишком взрослым, то его заменят.

— Как Аймерика, — сказал Дэмиен.

После долгого молчания, повисшего между ними, Лорен ответил:

— Как Аймерика.

Дэмиен вспомнил сердитые словесные нападки Никаиса. Он взглянул на четкий профиль Лорена и попытался осмыслить странное сходство между мужчиной и мальчиком.

— Он тебе нравился.

— Мой дядя взрастил в нем худшее. У него иногда все еще проявлялись хорошие инстинкты. Но когда характер детей формируют в таком юном возрасте, требуется время, чтобы его переделать. Я думал…

Дэмиен мягко закончил предложение:

— Ты думал, что можешь помочь ему.

Дэмиен наблюдал за лицом Лорена — за мерцанием какой-то сокровенной истины, спрятанной под маской полного отсутствия эмоций.

— Он стоял на моей стороне, — сказал Лорен. — Но в итоге, единственным, кто стоял на его стороне, оказался он сам.

Дэмиен знал, что не нужно протягивать руку или пытаться дотронуться до Лорена. На выложенном мозаикой полу около стола валялись перевернутый оловянный кубок, яблоко, откатившееся к дальней плитке, кувшин вина, содержимое которого выплеснулось и окрасило пол в красный цвет. Молчание растянулось.

Для Дэмиена стало неожиданностью, когда Лорен прикоснулся пальцами к тыльной стороне его запястья. Дэмиен подумал, что это непринужденный жест, ласка, но затем понял, что Лорен чуть приподнимает ткань его рукава, чтобы открыть золото под ним, пока браслет, который Дэмиен попросил кузнеца оставить, не оказался полностью на виду между ними.