Защищающийся
Контемплатор 0/108
Глум 0/33
Так, роговицы, значит, это контемплаторы, а «чешуйчатые» – глумы. И вроде даже по численности примерно равны, но только Твердыня есть Твердыня. Тут и полная ударка мародеров в пятьсот юнитов полегла, если бы были целы стены и башни. Матка как-то переиначила оборону фортов игроков на свой извращенный лад. Причем получилось точно не хуже, может даже лучше. Смотрел я отчеты, присланные Лехой.
Но напрашивался один тревожный и ошеломляющий вывод. Если мои ребята уничтожили Твердыню второго уровня, то система не посчитала урон, нанесенный метеоритом. Для нее эти твари внутри будто были еще живы, и именно мои ребята их убили.
Покопался в планшете. Так и есть, вот: за нападение получено почти двенадцать тысяч Славы. Прикинул в уме и улыбнулся, теперь хватало на повышение, а значит, на захват нового форта. Точнее старого, а то Ши заждался уже. И это учитывая, что нападал я с кантона, следовательно, опыт делится между всеми жителями. И чем выше ранг, тем выше полученная Слава.
Это хорошая новость, а теперь плохая. Метеорит не распознан системой. Баг, или наслоение другой системы, вроде кривого обновления. Или…
– Форт? Ты как Твердыню второго левела завалил? – Рамирес опять ворвался в сознание. – Ударкой перед этим пробил? Тут отчета нет, он почему-то пустой.
– Просто повезло, – ответил я.
– Из кантона-то можно выбираться?
– Да. Можно.
И снова отключился, прежде чем Рамирес успел задать новый вопрос. Потому что ответов у меня самого не было.
Я запрыгнул во флайер и задал автопилот на обратный путь. В голове роилось множество мыслей, налетающих друг на друга, как обломки сошедшего с орбиты спутника. Предположения рождали новые вопросы. И чем дальше я заходил в попытке построить логическую цепь, тем туманнее и запутаннее все представлялось.
Около двадцати минут я стоял под душем, пытаясь смыть запах спаленной Твердыни и смерти. Пусть чужой, негуманоидной, сожженной шальным метеоритом. И думал, думал, думал. Жаль, не было кнопки «off», чтобы выключить голову и немного отдохнуть. Зато существовали насущные дела, которые могли хоть на какое-то время вытеснить все остальное.