Она скорбно покачала головой.

– А возвращался он откуда?

– Со встречи в одной квартире. Он снимал ее вместе с закадычными друзьями. Они там собирались, устраивали посиделки, вспоминая минувшие дни. Ну вы понимаете…

– А где квартира?

– В Химках-Ховрино, рядом с Дворцом спорта.

– Далековато отсюда, – заметил Шевченко. – А были у вашего отца враги, как вы думаете?

– Да нет, не было. Он был спокойный человек.

– И не было прежней жены, знакомых женщин, брошенных любовниц?

Заплаканные глаза ее негодующе сверкнули, и она, выпрямившись на стуле, резко отрубила:

– Нет. Я что-то не пойму, к чему вы клоните.

– Поверьте, я не хотел вас обидеть, но кто-то хладнокровно застрелил вашего отца. Чтобы вычислить убийцу, чрезвычайно важно докопаться до мотивов.

– И все же отвечу, что он был верен матери. Она умерла год назад, и он до сих пор никак не придет в себя. Я не желаю, чтобы вы бросали тень на его доброе имя. – И, переведя взгляд на меня, добавила: – Или кто-либо еще.

– Да мы вовсе не за этим сюда пришли, гражданка Чуркина, уверяю вас, – сказал Шевченко.

Она понимающе кивнула, сжав губы.

– Ну, а нет ли у вас на примете кого-нибудь, кто, возможно, хотел бы навредить ему? Кого-то, с кем он не ладил?

– Нет. Его все любили.

– А как насчет его сослуживцев? – При этих словах Шевченко покосился на меня и, достав спрятанную визитку, продолжал: – Вот здесь написано, что он работал в Министерстве внутренних дел.

Брови у меня поползли вверх, а у Чуркиной, наоборот, опустились. Она печально кивнула.

– Кем же он там работал?

– Внешнеторговым представителем. Его постоянно посылали за границу в наши посольства, а в последнее время он работал здесь, в Москве, но не в здании министерства.