– Так и считаю. Но лишь если все они будут коррумпированы.

– А у вас есть какие-то доказательства?

– Нет, к сожалению. Но я знаю, что будут, – язвительно подчеркнул я. – И с удовольствием дам им ход, как только они попадут мне в руки.

Глаза Шевченко метали молнии. Он прекрасно понял, чего я добивался.

– Я могу это устроить, – пообещал он.

– Разумеется, можете. Мы поднимаемся в ваш кабинет. Вы, якобы по забывчивости, оставляете на столе документы и выходите в туалет, а я в это время быстренько прочитываю текст, заложенный в машинку.

– Нет, не пойдет. Это не тот случай.

Взяв пакет со стола и передав его в окошко дежурному кладовщику, он отошел от камеры хранения.

– Ну хорошо. Давайте подойдем к вопросу с другой стороны. Если не вы, то кто же?

– Не понял, скажите яснее, – бросил он, ускоряя шаг.

– Какой отдел в вашей конторе занимается борьбой с коррупцией в высших эшелонах власти?

– Отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

– Благодарю вас. А почему бы не передать бумаги им?

– Потому что расследованиями всяких нарушений в Госкомимуществе в установленном законом порядке занимается МВД. Если начальство Воронцова решит, что его подозрения обоснованны, тогда они предпримут соответствующие меры, направленные на…

– Да вы же сами не верите в эти сказки.

– Да нет, верю. Может, документы уже там, – сказал Шевченко и стал подниматься по ступенькам лестницы, закуривая на ходу сигарету.

Я шел вслед за ним по пятам, думая о том, что он знает больше, знает, что Воронцова обложили со всех сторон и что нельзя бюрократам контролировать самих себя. Кроме того, он увиливает от ответов, имея скрытые побудительные мотивы, и я догадывался какие.

– Кстати, кто сейчас возглавляет отдел по борьбе с экономическими преступлениями? – как бы между прочим спросил я.

– Да есть такой мужик по фамилии Годунов, – ответил Шевченко, преодолев еще пролет лестницы.

– А он не забил в колокола?