– Бледно-зеленые, – отвечаю я, вспоминая свою любимую комнату в Шантемерль. – С акцентом серого.

Коллен машет рукой, и торговец мануфактурой выходит вперед с кучей образцов материи.

– Нет-нет, – возражает Элизабет, которая сидит в углу и обмахивается веером. – Я бы выбрала светло-горчичный. У меня есть платье, которое я могла бы одолжить вам для вдохновения.

– Вот эта, – выбираю я атласную парчу, расшитую серыми и белыми цветами на нежно-зеленом фоне. Я не обращаю внимания на Элизабет; у нее просто нет вкуса и чувства цвета. – Это для портьер, а этот цвет сюда на стены, у виноградника. Как называется этот цвет?

– Волшебный мох, мадам.

– Отличный выбор! – восклицает Берни. – Волшебный мох – какое прекрасное название! – У моего наставника по этикету тоже изысканный вкус; мы шутим, что он знает старшинство как принцев крови, так и цветов радуги.

– А обивка? Такого же цвета? – уточняет Коллен.

– Нет, – качаю я головой. Какого-то другого, неожиданного. – Бледно-голубого, – решаю я. – Тоже с оттенком серого.

Торговец мануфактурой изумленно поднимает бровь.

– Немного мрачновато, мадам, вам не кажется? Могу я посоветовать более насыщенные цвета для обивки, красный или глубокий розовый? У меня есть ткань прекрасного оттенка, который я называю «убежденность». Она отлично объединяет в себе эти два цвета.

– Нет. – Мне хочется ощущать себя как будто погруженной в прохладные воды озера, купающейся в рассветном сиянии. – Бледно-серо-голубой для обивки. И я бы хотела поставить шесть… нет, десять… ваз цвета морской волны. Высоких, до самых окон, и каждый день наполнять их… – Я задумываюсь, потом щелкаю пальцами, брови Коллена едва не вылезают со лба – больше не стану щелкать пальцами… – Букетами бруний. Они такого восхитительного серебристо-серого оттенка.

В разговор вмешивается Берни:

– Столько цветов внутри, такая странная идея. «Цветы нас радуют в саду. А не средь душных стен». Не уверен, что это уместно. А если в них поселятся пауки?

– И что? – смеюсь я. – Неужели правила этикета запрещают ставить в помещении цветы? Или их нужно убирать со стола, когда входит графиня?

– О, милая моя, не стоит ерничать, не стоит ерничать! – Берни тяжело опускается в кресло, достает огромный желтый носовой платок в тон его шейного платка и легонько промокает лоб.

Коллен кланяется.

– Велю оранжереям немедленно запастись брунией.

И хотя в глазах у мужчин мелькает тень сомнения, они выполняют мои приказания. Да и какое это имеет значение: если я ошиблась в декоре, просто все вновь переделаю. Я вкушаю первые плоды власти, которая пьянит даже больше, чем любовь. Неожиданно деньги кружат голову, и я решила, что буду тратить их, много-много денег, чтобы создать красивую жизнь для себя и короля.

Луи спешно преодолевает лестницу и входит в мой салон. В те дни, когда это позволяет распорядок, он приветствует меня после службы, потом заглядывает после обеда перед охотой, уклоняясь от того, что он называет «утомительными пустяками власти».

– Дорогой, как приятно вас видеть. – Мы виделись всего пару часов назад, но когда мы не вместе, внутри у меня все переворачивается и охватывает странная тревога.