– Рад знакомству, мадам. Надеюсь, мы вскоре встретимся. – Он не отпускает мою руку, и мы смотрим друг на друга, держась за руки, как маленькие дети.

– Взаимно, сир. – Я едва могу дышать или моргать. Между нами возникло понимание или мне это лишь показалось?

Потом он отпускает мою руку, забрав при этом мое сердце, и скачет прочь. На полянку выскакивают еще два всадника, за ними – почуявшие кровь псы. Эти двое кричат остальным охотникам.

Гвоздика тихонько ржет, ей хочется ускакать, но я застыла на месте, как будто завороженная. Внутри у меня все дрожит, и хотя мне хочется выбраться из экипажа и прыгать от радости, я боюсь, что из-за переполняющих меня эмоций ноги мои подкосятся. «Надеюсь, мы вскоре встретимся», – сказал он. Я закрываю лицо руками, ловлю ртом воздух, чтобы можно было дышать полной грудью. Как же долго я этого ждала, с каким нетерпением…

Вскоре сумерки сгущаются и я неохотно возвращаюсь назад, в Этиоль. Я запомню этот день, каждую мелочь, каждую минуту своих ощущений навсегда, даже если… даже если больше никогда его не увижу.

Но даже мысль об этом невыносима.

На следующий день прибыл силок с зайцами, их маленькие лапки были перевязаны широкой алой лентой; к ним прилагалась короткая записка: «Примите комплимент от короля», а внизу закорючка под формальными словами – его подпись? Я провела лентой между ладонями, понюхала шелковый моток, снова и снова перечитала записку. Думал ли он обо мне, когда подписывал ее?

Повар потушил зайчатину с луком, а я заперла ленту и записку в маленькую шкатулку. Первый подарок от короля. Но я была уверена, что не последний.

Мама ликует, а дядюшка Норман связывается с Бине и другими своими знакомыми в Версале, пытаясь узнать, говорил ли обо мне король.

Только Шарль не разделяет нашей радости. Однажды он застает меня мечтающей у окна, когда я мну красную ленту в руке. Я улыбаюсь ему, пытаясь скрыть раздражение; Норман пообещал, что вскоре он вернется в Бретань.

– Ты совсем потеряла голову, глупышка. – Мне не нравится, когда муж называет меня глупой. Я намного умнее его и уж точно более образованная. – Он присылает такие подарки всем, с кем здоровается. Неужели ты полагаешь, что он сам выбирал тебе ленту? Неужели ты думаешь, что он сам выбрал забойных зайцев, то есть отборных зайцев, и собственными руками их связал? – Как всегда, когда он пьян, Шарль путает слова.

– Дорогой, ревность вам не к лицу.

– Я не ревную! – взрывается Шарль. – Я просто устал от этих бесконечных разговоров о короле.

– Тогда я больше не буду о нем говорить, если пожелаете, – поджимаю я губы.

Он опускается в кресло и тщетно пытается ослабить шейный платок.

– Ренетта, когда вы уже выбросите из головы эти детские фантазии?

– Это не фантазии. – С самого начала я была с Шарлем предельно честна. Я никогда не изменю ему, если только с самим королем. Моему супругу прекрасно известно и о цыганке, и о предсказании, и обо всех моих надеждах.

Неожиданно в нем просыпается более несговорчивый и мелкий человек.

– Подобных предсказаний – пруд пруди! – выплевывает он. – Неужели она должна была нагадать вам, что вы выйдете замуж за продавца рыбы?

Я недоуменно смотрю на супруга.