Ник поперхнулся кофе. Он не то что не связался — даже не вспомнил, что мама волнуется. Полез в карман за мобильником. Связь была, но плохая, на одну полоску. Подумал и набрал номер Артура.

Снежные хлопья падали на лобовое стекло, таяли и тотчас размазывались «дворниками». Алексанян тактично молчал, ждал, когда Ник отойдет от потрясения и сам все расскажет. Сигаретная пачка второй раз выскальзывала из пальцев Ника на колени, зуб на зуб не попадал. Наконец он выудил сигарету и нервно затянулся. Артур опустил стекло и даже не стал возмущаться — поглядывал на друга с интересом, как врач на пациента.

Ник зажмурился. По ту сторону сомкнутых век — вытаращенные глаза, разинутые рты, кровавые пятна на полу, белые халаты, серая форма полицейских. Не покидало ощущение, что он упустил что-то важное. Вот оно, дразнит смутной тенью, но посмотришь — ничего.

Памятью отмотать события назад. Двери закрываются. Бритоголовый хам с бельмом ломится к выходу из вагона, теребит ремень сумки, дергает веком. Ремень… Сумка…

— Ты матери хоть позвонил? — не удержался Алексанян.

Ник кивнул:

— О теракте она узнала от меня, телевизор не смотрит, думала, я в институте, мне же не нужно на «Третьяковскую». — Ник глянул на часы: без двадцати восемь. — Надо же, прошло только сорок минут!

Смутная тень начала приобретать очертания, но из-за разброда в мыслях сконцентрироваться не удавалось. Ник погасил сигарету, потер виски, стимулируя мыслительный процесс, и спросил чужим голосом:

— Что говорят о теракте? Кто организатор?

— Шахиды, как обычно. Дочь погибшего боевика отомстила за отца. Папаша был известным беспредельщиком, как же его… Забыл, вспомню — скажу. Ну и конечно, в блогах вопят, что взрыв организован ФСБ, чтобы отвлечь граждан от забот.

Лица, лица, лица. Бомжиха, зареванная девочка. Где же, где? Тепло. Парень с телефоном, женщина с оторванной кистью, требующая сумку. Еще теплее. Нет, не вспомнить. Надо успокоиться и поразмыслить над этим дома.

— Знаешь, что ребята решили? — стараясь отвлечь Ника, спросил Алексанян. — Бойкотировать лекции Опы. Причем эту идею поддержали даже старшекурсники.

— А она, естественно, подумала, что это я, неспособный поступить по-джентльменски, подговорил студентов, — буркнул Ник, думая о своем.

Догадки и предположения напоминали зуд между лопаток — хотелось почесаться, но Ник не мог дотянуться. Пришлось развлекать себя разговором в надежде, что зуд ослабнет.

— Если я скажу, что ни при чем, ты поверишь?

— Поверю, — кивнул Алексанян и откинулся на подголовник. — Ты для них — авторитет, они страдают из-за того, что ты уходишь. Я не ожидал, что Опа настолько глупа и уволит тебя в такой момент.

— Ученость и ум — разные вещи, — заметил Ник. — Да, это она посоветовала мне уйти, и я не стал возражать, а тут работу предложили.

— Зарплата какая?

— Сто двадцать тысяч да на испытательном сроке! Обещали повысить.

Алексанян вскинул брови, присвистнул и вцепился в руль: