— Тима, погоди. — Главный поднял руки. — Послушай, а потом делай что хочешь… Подожди… Не стреляй. Я — человек, такой же, как и ты, в моих венах кровь, смотри. — Белов полоснул по запястью тонким лезвием, зажатым между пальцами, и тряхнул рукой, разбрызгивая кровь. — Нет Хозяев в том виде, в каком ты их представляешь. Сон разума порождает чудовищ. Проследи историю человечества: сколько мы существуем, столько и придумываем себе Хозяев, чтобы они решали за нас. И за это платим кто счастьем, кто жизнью. Человек рожден рабом. Дай ему свободу — и что он сделает?..
Как странно: Главный говорит его мыслями, убеждает в том, что и так известно. Белов продолжил:
— Тима, все, что я говорил тебе, — правда. Никаких инопланетян нет! Есть то, что эзотерики называют эгрегором, мысль материальна, она не исчезает. Тысячи одинаковых мыслей сливаются, как когда-то сливались сложные органические молекулы, в некое подобие ментальной сущности. Люди ее породили, и она пытается их подчинить. Она ими питается!
Реут сел, опустошенный. Да, он слышал это раньше, но будучи атеистом, не верил в то, что нельзя потрогать. Закрытые исследовательские центры «Фатума» работали, искали некую субстанцию, но результата не было, и Реут думал, что это — для отвода глаз. Он даже не дочитал книжку про эгрегоры, посчитав, что она написана психом.
Получается, что если миллионы верят в одно и то же, хотят одного и того же, то их желания, слитые воедино, оживают. А чего хочет большинство? Тимур Аркадьевич передернул плечами: смерти соседа, крови и слез… Столетие за столетием люди вскармливали эту тварь…
— Прошу, Тима… У тебя хватит сил удержать это, оно безмозглое, главное — прикормить. Его нельзя уничтожить, но можно обуздать. Чтобы удерживать, мы и работаем, а Каверин молод и глуп, оно сольется с ним и прольется кровь, много крови. Пассионарии — не более чем проводники. Каверин перестанет быть собой, сделается просто проводником чужих желаний, потеряет человеческое, но будет думать, что остался прежним. Не будет свободы. Никогда не будет свободы!!! Ее способны принять немногие, такие, как мы. Остальные придумают нового Хозяина, новый эгрегор! И всё. Будет только хуже!
Белесые глаза Главного лихорадочно блестели, щеки подергивались, пальцы сжимались-разжимались. Он больше не пугал. Пугало другое — Реут ему верил. И чем больше верил, тем страшнее ему становилось.
— Я не могу больше, Тима. Сложно, все равно что водить тигра на поводке, оно вырывается, а я уже слаб. Мы создавали вас, закаляли страданиями, меняли плюс на минус, чтобы потом передать вам поводок. — Главный захрипел. — Попытайся… обуздать.
Реут вздрогнул под обрушившимся потоком.
Толчок.
Реут очнулся на коленях. Рядом, закатив глаза, лежал Главный — человек, который держал под контролем бога войны, порожденного самими же людьми. Еле хватило сил, чтобы проверить пульс на аорте Главного. Мертв. Реут жил так долго, чтобы научиться хладнокровно удерживать тварь в узде. И не смог…
Срочно надо позвонить Каверину! Тимур Аркадьевич вынул телефон, выругался: связи нет. В голове пусто и звонко. Добрести до выхода!
По скользящим осколкам, вдоль качающихся листьев — на улицу. Оттолкнуть обеспокоенного Силина. Непослушными пальцами нажать на кнопку вызова. Гудки… гудки…
Стас Кониченко развил бурную деятельность: велел всем вернуться в штаб. На весь Интернет прокричал, что злодеи из «Фатума» забрали Никиту Викторовича Каверина. Выложил в Сеть снятые с камер слежения ролики.
Митинги продолжались, и ответ напрашивался сам собой: нужно поднимать людей.
Копии всех документов, переданных Стасу Кавериным, Конь разослал по новостным агентствам. И занялся организацией акции протеста. Приехавший Михаил Батышев горел негодованием, вдвоем со Стасом они придумали требования: свободу политическому заключенному Каверину, марионеточное правительство — на мыло, руководство «Фатума» — под суд, президента и премьера — на лесоповал. Лозунги здорово попахивали революцией, но Коню до этого дела не было, а бывшему «левому» Михаилу — и подавно.
Стас кинул клич в социальных сетях.