Дашка повернулась к брату после короткого раздумья:
– Ладно.
Фокс с Матвеем спали возле шкафа прихожей, свернувшись в единый клубок. Даша заперла входную дверь, убрала ключи в тайник. На улице было спокойно, словно объявили мертвый час. Сверлящей злобными глазами Аглаи не было, наверное, она вернулась в дом.
Миновав переулок, дети свернули на Сыромасляную улицу. Не доходя до обиталища долговязой бабы Светы, «Всё-моё», как ее называют местные, воображающей себя владелицей не только клока земли с домом, но и куска дороги за калиткой, перешли на другую сторону. Девяностолетняя старуха, довольно прыткая для своего возраста, все время настороже. Она почти неотлучно бродит по «своей земле», с руганью разгоняя прохожих и колотя тростью по проезжающим автомобилям. А когда устает, садится на березовый пенек возле завалившегося набок гнилого забора и продолжает исполнять предназначение с места.
На днях мама Тёмки и Дашки торопилась на работу. Шла напрямик, времени на обход бесчисленных дорожных ям не было. А бабка увидела ее, вскочила с пенька и, размахивая тростью, завопила дурным голосом: «Куда прёшь! Лапищами своими! Еще больше дыры сделаешь!». А в прошлом году перепало троим Дашкиным одноклассникам. Они после занятий решили прогуляться в парк, на качелях покататься. По Сыромасляной пошли, чтоб путь срезать. О самодурствующей старухе ученики слышали, однако всерьез не воспринимали. Кончилось тем, что баба Света выскочила из густых кустов терновника, как из засады, и напала на них. Одному отвесила тростью по лбу, другому – по спине. Третий успел отбежать. Больше вблизи ее дома школьники не появлялись.
Потому-то Артём и Даша мимо дома старухи всегда проносятся по другой стороне дороги. Но в этот раз обошлось без бега – старухи на передовой не было.
Кроме дороги бабка вменяла себе в обязанность охранять и ближайшие мусорные баки. Запрещала жителям выбрасывать отходы и регулярно патрулировала контейнерные площадки. Некоторые из местных специально относят мусор по ночам, только все равно часто на нее натыкаются.
И этим ее деятельность тоже не ограничивалась. Еще она каждый день собачилась с соседями с обоих сторон. Заборы, поставленные ими, давно истлели, наступила ее очередь устанавливать. Но бабка так не считала. Она требовала, чтобы вновь этим занимались соседи, а все их доводы называла ложью и чушью. А деньги на ограждения она клянчила не только у самих хозяев соседских участков, но и у их детей и всех приходящих в гости, за что живущие рядом люди заглазно называли ее «побирушкой позорной».
Когда брат с сестрой отдалились от дома Всё-моё, Тёмка с важным видом и голосом, не терпящим отказа, сообщил, что пойдут они коротким путем. Скажи он правду, Дашка начала бы возмущаться.
«Короткий путь» начинался с густых и колючих зарослей терновника. Сворачивал на скользкую от грязи тропинку под двумя старыми раскидистыми тополями, где детям пришлось улепетывать от жабы с бездонными глазищами. И заканчивался чередой высоких земляных насыпей. Они напоминали миниатюрную горную систему, а последний холм был ниже остальных и имел наверху плоский каменный слой, похожий на серый блинчик.
Прибыли к месту назначения минут через тридцать.
Остановились перед наполненным мутной водой небольшим глиняным карьером, его-то местные и называют «Озером». Сравнить не с чем – это единственный водоем на всю округу, а «купаться в каком-то там пруду» или «плавать в болоте» никому не хочется. Водоем мелкий, вода в самом глубоком месте доходит разве что до плеч, а у берега и вовсе еле накрывает ступни. Со всех сторон, кроме захода в воду, его окружают заросли рогоза и камышей.
Даша, в отличие от брата, еще не успевшая в этом году искупаться в водоеме, чесала затылок – ей сроду не приходилось видеть Озеро безлюдным. Обычно в теплую погоду в воде была такая теснота, что не развернуться. Нескончаемые крики, веселье, брызги… Дашка тронула ногой зелененькие росточки, пробившиеся на вытоптанном в прошлом сотнями ног берегу.
– Я думала, тут толпа народа будет… – проговорила она задумчиво.
– Не-е, теперь тут мало кто бывает, – ответил Артём, оглядывая карьер, как помещик владения.
– И почему это?
Тёмка снял с себя майку и отбросил назад. Он явно восхищался собой. Как же еще: в кои-то веки нашлось что-то, что известно ему, и чего не знает сестричка!
– В прошлом месяце здесь дядьку мертвого нашли! Вон там, – показал он рукой на камыши на противоположной стороне. – Дядька… Да ты его видела. Платоныч, он раньше дворником в школе был. Помнишь, его еще семиклассники яблоками закидывали? А потом, когда его выперли, он батуты по ночам охранял. А кто его нашел, знаешь?
Даша стало непривычно неловко. С каких это пор он ей новости сообщает, а не наоборот?