Бутрос наклонился и галантно поцеловал ей руку.

– В таком случае ваше пребывание здесь будет долгим и… очень приятным.

Он перевернул руку Аурелии ладошкой вверх:

– Вы позволите? Моя старая кормилица была немножко колдуньей. Она передала мне кое-какие секреты.

Аурелия не возражала. Она была заинтригована, но особого энтузиазма не высказывала. Бутрос исследовал линии судьбы, проводя тонким ногтем по ее ладони. Ей было щекотно, а он, в восторге, отступил на шаг, не выпуская ее руки, и, обернувшись, позвал кого-то:

– Элен! Идите-ка сюда! Посмотрите! Я нашел еще одну!

К ним подошла светлоглазая молодая женщина, очень милая, с копной непослушных кудряшек, обрамлявших лицо. Бутрос протянул ей ладонь Аурелии.

– Дайте мне вашу руку, Элен.

Он держал рядом две протянутые ладони и искренне радовался, сравнивая их:

– Ну вот! Вы видите? Я знал! Я знал! Мадемуазель, – он обратился к Аурелии, – вы, так же, как и наша очаровательная Элен, обладаете исключительной линией любви! У вас по жизни, судя по тому, что я вижу, будет столько любовников, что я не могу их сосчитать!

Аурелия нахмурилась. Ну и где же они, эти пресловутые любовники?

– Ты кое о чем забыл! – иронически напомнила ему Элен.

– Ах, да! Обратите внимание на эту линию, мадемуазель: среди них будет только один настоящий, только один, на кого можно серьезно рассчитывать.

Элен повернула к девушке лицо, на котором оказалось бесчисленное множество веснушек, рассыпанных повсюду, не только на щечках:

– Не верьте ни единому его слову. Это – его манера приударить.

Бутрос затопал ногами, как капризный ребенок.

– Ну почему, почему она не воспринимает меня всерьез?! Все бретонцы такие противные!

– А все копты такие лжецы!

– Лжецы? О чем ты говоришь, Элен! – возмутился Бутрос. – Если хочешь знать…

Элен тихонько коснулась его руки. Тот самый немец, который произносил торжественную речь, тем временем закончил свое выступление и подошел к ним сзади.