Я на кровати, играю с мухоловкой, когда Мерри стучит в дверь спальни. Я подумываю притвориться спящей, но мне нравится Мерри. И она не глупая.

— Кори? — кричит она сквозь дерево. — Мы можем поболтать, или ты делаешь вид, что спишь?

Я почти улыбаюсь.

— Мы можем поболтать.

Мерри открывает дверь и заглядывает.

— Эй. Как ты?

Я пожала плечами.

— Неплохо.

Она разглядывает тусклую комнату, я делаю то же самое и кривлюсь. На столике у кровати чашки, полные холодного брошенного кофе. У нас кончилась вода в бутылках, и мне не нравится вкус воды на Острове, так что я не могу сделать больше глотка, даже если я в отчаянии. Шторы приоткрыты, чтобы дать моим растениям немного света, простыни помяты вокруг меня, напоминая гнездо, грязные джинсы, в которых я была на Фесмофории, лежат на полу, где я сбросила их в ночь субботы и оставила там. Я знаю, что в комнате пахнет, потому что я заметила это, когда пришла из сада вчера. Запах не обязательно плохой, так я пахну, когда перестаю использовать яблочный шампунь и лимонный гель для душа. Немного кисло-сладко. Органично. Как животное.

Другая мачеха приняла бы это за знак, что я не была в порядке и сказала бы мне принять душ или хотя бы открыть окно. Но Мерри не такая.

— Твой папа готовит тако к чаю, — говорит она. — Он сделал для тебя сейтан. Он говорит, что если ты хочешь добавить что-то из сада, нужно принести ему.

Я качаю головой.

— Там остались только твоя капуста и пастернак.

— Не нужно, — она медлит, явно готовясь к чему-то, и я напрягаюсь. — Он ходил к Давмуа.

Мое сердце сжимается.

— Да, — я нежно щекочу край листика и смотрю, как он медленно закрывается. Али подарил мне ее на шестой месяц отношений, но я не могу от нее избавиться. Я поднимаю взгляд и вижу, что Мерри смотрит на меня.

Она вздыхает, потом садится рядом со мной на кровати, ее вес прогибает старый матрац, и я сползаю к ней. Я опускаю растение на столик, чтобы не раздавить его. Мерри обвивает меня рукой, и я прислоняюсь к ней, вдыхаю запах розовой воды и касторового масла, которое она втирает в кожу головы, миндального крема, которым она смягчает волосы. Сейчас ее волосы заплетены, связаны белым шелковым шарфом, она помыла их для Фесмофории.

— Этой ночью протезис в храме. Для Бри, — говорит она. — Экфора завтра.