Нет, конечно, всегда было можно дождаться, когда домой вернется отец, и уж он-то справился бы с Матти и заставил ее спрятать коготки. Но ведь не могла же она, с одной стороны, быть женщиной, которая хочет заниматься любовью с Джесси Валеро, а с другой – оставаться маленьким ребенком, которому нужен отец, чтобы расхлебать заваренную ею кашу.
– Я долгие годы готовила Остинов к тому, что мы породнимся с ними, – продолжала Матти, – и сейчас не позволю тебе расстроить мои планы отказом.
– Я иду собирать вещи, – выпалила Алиса, ожидая, что мать рассмеется ей в лицо.
Но та даже не улыбнулась. Вместо этого она сказала:
– Ты просто не представляешь, что это такое не иметь денег, Алиса. Не иметь ничего. Быть вынужденной делать все, что только в твоих силах, чтобы выйти замуж за мужчину, у которого их столько, что они не кончатся никогда. Робби Остин – как раз такой мужчина. А Джесси Валеро – наверняка нет.
– А мне все равно.
– Потому что у тебя всегда было все, чего ты хотела.
– Как и у тебя, – огрызнулась Алиса.
На этот раз Матти рассмеялась злобным и отвратительным смехом, который Алиса предпочла бы не слышать.
– Ты не выживешь в одиночку. Я даю тебе три дня на то, чтобы ты поняла: тебе понадобятся деньги, чтобы жить где-либо еще, помимо этого дома. Увидимся в воскресенье.
Алиса не потрудилась ответить. Вместо этого она отправилась к себе в комнату, где уложила несколько танцевальных костюмов и пару платьев в сумку, куда запихнула еще и туалетные принадлежности вместе с остатками достоинства, которые мать еще не отобрала у нее. Спускаясь по широкой и длинной лестнице, она знала, что мать наблюдает за ней. Но Алиса держала голову высоко поднятой, а спину прямо, стараясь изо всех сил сохранить осанку танцовщицы, чтобы скрыть тот факт, что ей отчаянно хотелось заплакать, хотелось увидеть, как мать протягивает к ней руку и говорит: «Прости меня».
Но этого не случилось. Матти молча следила за каждым шагом Алисы, пока она шла к входной двери. Они не обменялись ни словом; слова были не нужны. Если Алиса всю жизнь спрашивала себя, а питает ли мать какие-либо чувства к ней, то теперь подобный вопрос казался ей неуместным.
Закрывая за собой дверь, Алиса уже знала, куда направит свои стопы. Это могло показаться полнейшей нелепостью, но она была уверена, что там ее примут с распростертыми объятиями, по крайней мере на одну ночь. Да и идти было совсем недалеко. Всего несколько кварталов вниз по улице. Места назначения она достигла пятнадцать минут спустя, дворецкий впустил ее внутрь, и она услышала, как приятный и музыкальный голос произнес:
– Я никого не ждала сегодня. – Но стоило Лео увидеть Алису, как в голосе ее зазвучала нежность, которую девушка тщетно надеялась услышать от матери.
– Что случилось? – спросила Лео.
При этих словах самообладание Алисы рассеялось как дым. Она бросилась в раскрытые объятия Лео, не в силах сдержать слез, которые ручьем потекли у нее по лицу, чувствуя, что оказалась под надежной защитой, словно музыкальная нота, которая наконец-то нашла свою симфонию.
Глава двадцать пятая
Лео никак не ожидала давеча вечером обнаружить Алису на ступеньках своего дома, но, когда она на следующее утро заглянула к ней в спальню, это показалось самым приятным и естественным способом начать день: увидеть спокойствие на лице Алисы, столь же безмятежное, как поверхность озера перед первым порывом ветра, предвещающим шторм.
Лео прислонилась виском к дверному проему, испытывая столь внезапный и ошеломляющий прилив чувств, что даже затруднилась бы описать его. Что это было – любовь? Нет, не совсем. Это была преданность. Обожание. Она была готова сделать ради этого ребенка все, что угодно, даже не зная, является ли Алиса ее дочерью. Это было бы слишком хорошо и в то же время слишком уместно, не в последнюю очередь потому, что хоть немного сглаживало угрызения совести оттого, что она отдала своего ребенка на удочерение, а теперь убедилась, что та выросла таким прекрасным созданием.
У Лео защемило сердце, и она мельком подумала о том, сколько ударов оно еще выдержит, прежде чем откажет окончательно. Она почти не хотела искать доказательств, потому что сейчас могла просто верить, а вот если выяснится, что Алиса действительно является дочерью Фэй, то Лео утратит часть себя, заменить которую будет нечем.