Наконец я услышала звук шагов, и низкий звучный голос нетерпеливо позвал:

— Сальваторе?

Я обернулась как ужаленная, чтобы увидеть нежданного призрака, появившегося из соседней комнаты, опираясь на костыль. Это был старик лет за семьдесят, а привычная хмурая гримаса делала его еще старше.

— Сальва…

Он остановился как вкопанный при виде меня и буркнул что-то, прозвучавшее довольно негостеприимно.

— Чао! — мажорно сказала я и выставила перед собой письмо, словно распятие перед известным представителем трансильванской знати. — Я ищу Пию Толомеи. Она знала моих родителей. — Я ткнула пальцем себе в грудь: — Джульетта Толомеи. То-ло-меи.

Старик подошел, тяжело опираясь на костыль, и вырвал письмо из моих пальцев. Он подозрительно взглянул на конверт и повертел несколько раз, перечитывая адреса отправителя и получателя.

— Письмо послала моя жена, — сказал он наконец на неожиданно хорошем английском. — Много лет назад. Диане Толомеи. Она была моей… э-э-э… теткой. Где вы его нашли?

— Диана — моя мама, — ответила я неожиданно тонким голосом, мышиным писком прозвучавшим в просторном зале. — Я Джульетта, старшая из близнецов; приехала увидеть Сиену, посмотреть, где она жила. Вы мою маму… помните?

Старик ответил не сразу. Он посмотрел на меня с явным интересом, затем поднял руку и коснулся моей щеки, чтобы убедиться, что я не призрак.

— Малышка Джульетта? — сказал он. — Поди сюда! — Он схватил меня за плечи и заключил в объятия. — Я Пеппо Толомеи, твой крестный.

Я слегка растерялась. Обычно я ни с кем не обнимаюсь, потому, что так делает Дженис, но этот симпатичный старикан мне понравился.

— Простите за бесцеремонное вторжение… — забормотала я и замолчала, не зная, как продолжать.

— No-no-no-no-no! — сразу отмел мои извинения Пеппо. — Я счастлив, что ты здесь! Давай я тебе музей покажу! Это музей контрады Совы. — Он не знал, откуда начать экскурсию, и живо прыгал на своем костыле, прикидывая, что мне показать, однако, заметив выражение моего лица, спохватился: — Нет! Ты не хочешь смотреть музей, ты хочешь говорить! Да, нам надо поговорить! — Он взмахнул руками, чуть не свалив какую-то скульптуру своим костылем. — Я должен все услышать. Моя жена… мы обязательно должны пойти к ней. Она будет так счастлива! Она дома. Сальваторе! Ну, где же он?..

Через десять минут я пулей вылетела с площади Кастелларе, сидя на заднем сиденье красно-черного скутера. Пеппо Толомеи усадил меня на скутер с галантностью фокусника, помогающего своей прелестной молодой ассистентке забраться в ящик, который он намерен распилить пополам, и как только я крепко ухватила его за подтяжки, мы вылетели через узкий крытый проход, чудом никого не сбив.

Пеппо решил немедленно запереть музей и познакомить меня со своей женой Пией и всеми, кто окажется дома. Я с радостью приняла приглашение, полагая, что он живет где-нибудь за углом. Но когда мы пролетели по улице Корсомимо палаццо Толомеи, я поняла, что ошиблась.

— Далеко еще? — проорала я на ухо водителю.

— Нет-нет-нет! — ответил Пеппо, едва разминувшись с мужчиной, катившим старика в инвалидном кресле. — Не волнуйся, всех созовем и как следует отметим воссоединение семьи.

Возбужденный, взволнованный, он с жаром принялся описывать мне родственников, с которыми я скоро познакомлюсь, хотя я едва слышала его сквозь ветер. Он настолько увлекся, что даже не заметил, как, проезжая палаццо Салимбени, мы заставили не то что расступиться, а отскочить в сторону группу охранников.

— Bay! — воскликнула я, прикидывая, понимает ли Пеппо, что семейную пирушку нам, возможно, придется устраивать в каталажке. Но охранники не сделали попытки нас задержать, лишь проводили тяжелым взглядом, словно собаки на коротком поводке пушистую белку, нагло переходящую дорогу.