Длинное, плотно облегающее фигуру невесомыми кружевами, оно было воплощением вкуса и элегантности. Ни капли не вульгарное, потрясающее даже в мелочах. На мне оно сидело просто великолепно. Погладив пока еще плоский животик, я улыбнулась и решила, что сейчас и правда самое лучшее время для того, чтобы пожениться.

Танцующей походкой я вышла в зал, повернулась на каблуках и, уперев одну руку в бедро, кокетливо спросила:

– Ну как?

Клаус несколько секунд молчал, глядя бесконечно темным взглядом, а после встал и неторопливым, крадущимся шагом двинулся ко мне. Завладел рукой и, запечатлев на внутренней стороне ладони невесомый поцелуй, проговорил:

– Ты фея.

После того, как мы оплатили покупки, Клаус увез меня на другой конец города. Стоило мне увидеть маленькую церквушку, у которой остановился наш кабриолет, как в душе вновь поднялась паника. Замуж… ЗАМУЖ!!! А-а-а-а, это ж навсегда!

Все же мои страхи на тему того, что между нами слишком мало общего, кроме страсти, были все еще живы.

С другой стороны…

Я посмотрела на Клауса и на какой-то миг представила, что он смотрит на другую женщину. С интересом, лаской, любовью… Представила и едва не зарычала от злости. Ну уж нет! Это мой немец. От “а” и до “я”, со всеми его педантичными тараканами – мой! И если выйти за него замуж это единственный способ спать спокойно, то так тому и быть.

Дальнейшие полчаса слились для меня в яркий, красочный калейдоскоп, который периодически замирал на новом узоре, позволяя его рассмотреть.

Поворот калейдоскопа…

И я вижу небольшую, но красивую церковь, возле которой Клаус наугад вытаскивает из толпы двоих людей и просит быть свидетелями на нашей свадьбе.

Поворот калейдоскопа…

В маленьком зале на удивление красиво и торжественно. Он напоминает мне домик для Барби из моего детства. Маленькие скамьи, большая арка, увитая цветами, и алтарь с ангелочками на другой стороне зала. А еще упитанный мужик в костюме Элвиса Пресли, который зажигательно что-то лопотал на кошмарном английском с испанским акцентом.

Поворот калейдоскопа…

Клаус одевает мне на пальчик теплое от его рук кольцо и, глядя прямо в глаза, произносит брачные клятвы. Четко, громко, уверенно. Мои руки и голос дрожат, словно в противовес уравновешенности жениха.

Мы расписались в регистрационной книге, и “священник” объявил нас мужем и женой.

Немец притянул меня к себе, склонился к губам и, практически коснувшись их, сказал:

– Я люблю тебя, невыносимая русская женщина. Люблю искренне, всем сердцем и всей душой. Я хочу просыпаться с тобой по утрам, любить тебя ночью, а у наших детей были твои глаза. И мне хочется, чтобы мы с тобой как в старых сказках жили долго, счастливо и умерли в один день. Я люблю тебя, Лена.

Часто-часто заморгав, я попыталась сдержать слезы счастья, но не смогла, и они обжигающе горячими каплями покатились по щекам.