— Так, они знают, что это я или думают, что это я⁈

Виктория отнялась от бумаг, показывая замученное выражение лица и тихонько прошептала:

— Так это всё же был ты…

На моём месте, я бы хлопнул сам себя по лбу, потому что сам и признался только что. Но вместо этого я натянул на лицо самую невинную улыбку и ответил:

— Я защищался.

— Даже если так, ты не должен признаваться в том, что совершил?

— Но, почему?

— Потому что у них только косвенные улики. Когда Валерий Валерьевич поехал вместе с тобой в неизвестном направлении, он передал сигнал судье, что если он умрёт, то в смерти виновен ты.

— И это доказательство того, что я убил его? — скептически хмыкнул я.

— Не совсем, но и тут есть странности. Водитель ничего не помнит. Он не помнит, что он куда-то вообще вас отвозил. Он не помнит, что служил ему. Он не помнит ничего. На допросе сложилось впечатление, что перед нами совершенно другой носитель. Нет, безусловно, он как был слабым магом, таким и остался, но с тщательно промытыми мозгами.

— И что ты предлагаешь? Сдаться им и врать? — скрестил я руки на груди.

— Качественно врать, — начала она. — Почему бы не свалить всё на Владимира Петровича? Чтобы они дальше продолжили его искать?

— А какой резон? — не понял я. — Все думают, что он сбежал из города. Все думают, что у него поехала крыша, а я, безвольный носитель, который мечется из стороны в сторону, не зная, что ему делать, как наёмнику. Объявить о том, что он здесь, это… запустить процесс по новой.

— А он в городе?

Сомнений в том, что она меня сдаст, больше не оставалось. Я встал из-за кресла и покосился на Викторию. Её сердце билось с убийственной скоростью. Она волновалась, она боялась меня, она понимала, что я могу убить её, если только захочу это сделать.

— Мне жаль, Виктория, — уже громко сказал я, — что ты не за меня. Мы через многое прошли, у нас много общих секретов, а ты оказалась трусихой, перед лицом власти.

— Ярослав, я…

Я не дал ей договорить, просто выставил перед собой руку и начал откусывать мысленно определённые куски энергии в её голове, стирая всё то, что она прямо сейчас услышала и увидела. А затем проделал то же самое со Светланой, которая, к сожалению, успела закричать. Да так громко, что послышались шаги на лестнице.

В следующую секунду я выбрался через окно на улицу и прыгнул в снег. Поёжился, сугубо по человеческой привычке, и медленно пошёл к главному входу.

Ждать, пока меня найдут, не имело смысла. Я знал примерно, что ждёт меня. Догадывался о последствиях, но до последнего был уверен, что выпутаюсь из этой ситуации.