— Своего рода Бог получается? — Удивленно качаю головой, окончательно обалдев от услышанного. — От его моральных качеств зависят жизни миров…

— Именно так! — улыбнулся Мичман. — Именно от моральных. Но играют роль и физические, так как на базе этого человека, называемого хозяином Храма, создаются армии, противодействующие внешним силам или решающие внутренние проблемы.

— Дмитрий… — начал я.

— Да, Дмитрий на текущий момент является хозяином Храма воина. Ты станешь следующим.

Воздух ватным комком застрял в горле, мешая вытолкнуть очередной вопрос. Судя по торжественности лиц сидящих напротив людей, они и не думают шутить.

— Но как? — только и смог выдавить я из себя жалкое шипение. — Почему я? Я же…

— Каждый хозяин работает с Храмом строго отведенное время. В земном исчислении это что-то около десяти лет, — очень серьезно продолжает Мичман. К концу срока Храм начинает искать нового хозяина. Все найденные кандидатуры проходят тщательнейший отбор. В процессе отбора наиболее перспективный кандидат дважды проходит воскрешение, которое приводит его тело и, что самое главное, сознание к необходимому состоянию. Человек, не прошедший эти возрождения, погибнет при первом же касании Храмом его мозга.

— Это все был отборочный тур?! — Сами по себе сжимаются кулаки, а голос наливается злостью.

— Да, — отвечает Мотор, потупив глаза. — Не более чем проверка тебя на роль хозяина Храма.

— Все, через что мы проходили, это была умышленно созданная Храмом цепочка проверок. Точнее, почти все. Дмитрий говорит, что было очень много незапланированных моментов. Например, с колдунами. Он просил тебя успокоить, что вирус, выпущенный тобой на родине колдунов, был тотчас же подавлен, и обошлось практически без жертв.

— Получается, защитники Цитадели гибли только ради того, чтобы я стал каким-то хозяином! — Не в силах бороться с накатившей злостью, я вскочил на ноги и что есть сил ударил кулаком в толстую деревянную стойку кровати, удерживающую балдахин. Старинное дерево не выдержало и с треском раскололось, отчего пышный тканевый колпак над кроватью съехал на бок.

«Как моя крыша», — думаю, глядя на содеянное.

— Ради того, чтобы наша реальность получила надежного защитника, умеющего не только убивать и принимать решения… — раздался из-за спины спокойный голос Дмитрия. — Умеющего любить, жертвовать, сочувствовать. Причем сочувствовать не только подобным себе. Каждый раз испытания обходятся множеством смертей. Это неизбежно. До тех пор пока человек не пройдет сквозь все эти тернии, не почувствует горесть утраты и радость обретения, Храм не признает в нем хозяина. — Он подошел ближе и положил мне руки на плечи. — То, сквозь что ты прошел, капля в море по сравнению с тем, что тебе предстоит. От тебя будут зависеть существование миров, их безопасность и благополучие. Несмотря на то, что влияние человека на Храм довольно ограниченно, твое мнение будет спасать миллионы жизней, брошенных под колеса общей безопасности бездушной машиной. Храм, — он обвел руками вокруг себя, — абсолютно не эмоционален. Он готов жертвовать целыми мирами ради существования реальности… Впрочем, зачем я все это говорю? Вскоре ты и сам все поймешь.

— Но почему Мичман и Мотор обрели тела? — спрашиваю я.

— Это то немногое, что я смог для тебя сделать, — опустив глаза, отвечает Дмитрий. — Мне удалось убедить Храм, что эти люди играют для тебя огромную роль и их воскрешение будет целесообразным. Прости, но…

— Не надо, — прерываю его. — Я все понимаю. Это больно, но я все равно понимаю, хоть и не хочу этого.

Злость тухнет под взглядом Дмитрия, как пламя, залитое водой. Я понял. Понял и осознал тяжесть груза, лежащего на его плечах.

Как ему удается спать по ночам? Неужели его не мучают кошмары от содеянного во благо?

— Я рад, что снова стану обычным человеком и получу возможность вершить лишь свою судьбу, — мечтательно шепчет Дмитрий, не обращая внимания на скользящие по щекам слезы. — Только свою!

— Трудно быть Богом! — тихо говорю, стараясь не смотреть на Дмитрия и не думать о будущем.