Иван лежал в этой грязной вонючей луже, а что-то мокрое тыкалось ему в левое ухо, и хрюкало при этом. Для него это стало последним штрихом. Хотелось закричать «Лехааааа, тварь ты!», но получилось только невнятное бульканье в лужу, жижей от которой он поперхнулся, вдохнул носом, в итоге из глаз брызнули слезы, из носа потекли сопли. То еще зрелище.

Откашливаясь и отплевываясь, Ваня кое-как встал на четвереньки, а потом поднял свое грузное тело на ноги. Первым делом протер лицо рукавом рубахи, больше похожей на какие-то лохмотья и висевшей на нем как мешок картошки.

Огляделся. По щиколотку стоит посередине огромной грязной лужи. Около его ног крутится несколько поросят. Сзади открытая настежь дверь в маленькую невзрачную избушку, на пороге стоит бабулька, держа в правой руке свой кнут-тряпку, озабоченно так смотрит, сердобольно. Увидев, утиравшего от слез лицо Ивана, весь ее напускной гнев как рукой сняло, засеменила к нему со словами. – Ну иди-ка, дитятко ко мне! Пожалет тебя ма! Да не плач роднуля кровинушка! Ну айда леденец дам, вчерась на ярмарке взяла!

И Ваню окончательно пробило. Обняв эту бабушку, которая была на полторы головы ниже него, он зарыдал как в садике. Слезы катились: катились за все обиды от друзей, от коллег, от людей вокруг. А бабушка обнимала его и легонечко похлопывала по спине, поглаживая, со словами. – Ну ну, все пройдет, брось ты, ну его. Щас же с тобой зареву, охальник окаянный!

Казалось, не будет конца этому потоку, но все это прервал грозный голос. – Чёй-то разревелись? Эй, сын, я не бабу воспитывал, а! А ну эть на помощь мне марш, волков гонять бум! – и сильная рука потянула его за правое плечо.

Прервав свои всхлипывания, Иван отстранился от женщины и увидел высокого, выше себя, мужчину. В широкополой соломенной шляпе, такой же как у него рубахе и штанах – тряпье, в общем, но в высоких сапогах. В глаза же сильно бросились усы мужчины – широченные усы, как у персонажа из «Деревни дураков». Только, разумеется, без клоунского носа. Иван даже немного успокоился, и чуть не улыбнулся воспоминаниям.

– Ну че, насоплился? Грил тебе, мать, не жалей его, бабой растет! Ни от волков не защитит, ни дров не нарубит! Столько лет, ума нет! – выпалил мужчина своим звучным голосом, попеременно обращаясь то к Ивану, то к женщине, затем проговорил. – Ты, вот что, сын, пойди таперича к знахарке нашей, звала она тя, а опосля ко мне, волков гонять бум! Че встал истуканом? Знахарка вона, где, вестимо – третий дом слева за околицей коль забыл. А ну марш, грю!

И ноги сами понесли Ивана к худому и рассыпающемуся забору, ограждавшему бедненький огород из растущих рядом с домом непонятных кустов. Выйдя за калитку, он еще некоторое время слушал перепалку мужчины с женщиной на странном языке, которые обсуждали воспитание детей.

Странно, но он уже начал привыкать к этому месту, в которое попал. И было в нем что-то такое, смутно знакомое, но он пока не мог понять что. Как будто он был здесь, дышал этим воздухом, знал этих людей, видел это небо. И, что самое странное, у него начало пропадать желание вернуться домой, а мозг не пытался найти объяснение происходящему бреду. Казалось, что скоро все вопросы отпадут сами собой.

Он прошел мимо первых двух домов по улице, и остановился напротив третьего, который разительно отличался от всего увиденного им в этой, наверное, деревне, что ли?

Красивый расписной забор голубого цвета был Ивану по пояс. За ним разбиты аккуратные клумбы с разноцветными цветами. За клумбами росли яблони и вишни, на которых тут и там сидели маленькие птички и выводили приятные уху трели. Из-за деревьев виднелся высокий бревенчатый дом в два этажа, с большими окнами, высоким крыльцом. Аккуратно сложенный из огромного вида бревен он навевал мысли о временах викингов и славян, наверное – это первое, что пришло Ивану в голову.

За забором была вымощенная крупными камнями дорожка. Хотелось позвонить в колокольчик у калитки, чтобы спросить разрешения войти, но колокольчика не было, поэтому Иван открыл калитку и зашагал по направлению к дому.

Поднявшись на крыльцо, он, как воспитанный человек, все-таки постучал несколько раз, услышал сказанное женским, с хрипотцой, голосом «войдите», и вошел в просторное и светлое помещение, являвшееся, по-видимому и гостиной и столовой, или как его там в этих старорусских сказках.

– Ну здравствуй, герой! Добро пожаловать в мир Земель! – женщина, одетая в высокое, от пола до шеи, за счет стоячего воротника, зеленое платье хозяйки медной горы, с заплетенными в длинную косу темными волосами, смотрела на него широко открытыми зелеными глазами. На вид ей было лет тридцать, но из-за этого прокуренного, что было для Ивана ближайшей аналогией, голоса, казалось, что все сорок.

– Э-э-э-э-э.... – только и смог сказать Иван. – Я – Иван, здрасьте, женщина!

– Вижу тебе понравилась наша стартовая локация-приветствие? А, герой? А я думала, что с последним обновлением она не стала лучше, но, видимо, я все-таки ошибалась, – улыбнувшись, произнесла знахарка, и вопросительно посмотрела на Ивана.

– А-а-а-а…а где я? Да и вы, вообще, кто? – постепенно с Ивана начало сходить оцепенение, и появлялась обычная человеческая уверенность и наглость. Ведь лучшая защита – это нападение.

– Ну как, не помнишь разве? Ты когда начинал играть в «Земли», то столько гневных писем написал разработчикам, что вступление не реалистичное, что надо сделать лучше. А сегодня вон как хныкал – прям по-настоящему. Доволен хоть? Хотя, судя по твоим слезам, нам опять не удалось тебя впечатлить, – тут Ивану показалось, что отвернувшаяся женщина прыснула со смеху. Но она тут же взяла себя в руки и опять повернулась с серьезным лицом.

– Подождите, так я в Землях что ли? В тех самых?

– Ну а в каких еще тебе быть? У тебя смысл жизни пропал? Пропал! Ты здесь больше времени проводишь, чем в реальной жизни. Вот игра и решила, что ты здесь нужнее, чем там. Добро пожаловать в Земли, герой!