Теперь Надя ясно видела, как Уайатт склоняется над своей мучающейся женой, и у него возникает еще одна манящая мысль, подобная той, которая, по его мрачному признанию, пришла к нему в голову, когда он разбил чашку. Поддавшись этой мысли и смотря в безжизненные глаза Фиби, он наверняка не знал, что делать с телом. Ошеломленный чудовищностью того, что он только что сделал, он снова ушел, чтобы придумать план. Видимо, в этот план входило несколько раз позвонить своей мертвой жене, чтобы обеспечить себе алиби – как раз около того времени, когда Надя снова приехала и сделала свое кошмарное открытие.
Снежный ком рос, летя вниз. У Уайатта была возможность спрятать нож в комнате Джейка в тот вечер, когда Рон зашивал его руку. Надя думала, что он осматривает дом, и оказалась права. Он искал место, чтобы сбросить вторую по значимости улику. Мысль, что Вики спрятала нож в комнате сына, никогда не укладывалась в голове у Нади, сколько бы она ни пыталась примириться с этим.
Позже тем вечером Надя, конечно, помогла ему избавиться от самой важной улики – тела Фиби. Все в его пользу.
Но оставался один пылающий в ее душе вопрос, на который Надя не могла ответить:
Надя увидела, как Фиби, распаленная после ссоры с мужем, быстро написала ему жестокое послание перед тем, как начались остальные торжественные приготовления этого утра. Уайатт прочитал его, может, пятнадцать-двадцать минут спустя, и оно снова вывело его из себя, так что он развернулся и поехал домой. Ей нужно найти это письмо, чтобы знать наверняка, иначе это только догадки.
В спальне она увидела, что Уайатт лежит ничком под тонкой простыней. Он не двигался, даже его дыхание говорило, что он крепко спит. Его телефон в полном доступе. Она даже знает его пароль. Он скрывает пароли не так умно, как думает. Надя готова была поспорить, что это письмо все еще лежит у него во входящих. Она представила, что он возвращается к нему снова и снова, чтобы подпитать хилое дерево своей рациональности. Хотя так же легко она могла представить, как Уайатт убедил себя, что, вне зависимости от его намерений по возвращении, он проявил милосердие, когда нашел ее тяжело раненной.
Внимательно прислушиваясь к любым движениям и изменениям в ритме его дыхания, она заползла на кровать, взяла телефон и ушла в ванную. Его электронная почта была хорошо организована, все распределено на разные подпапки: работа, соцсети, новости, спам. Была и еще одна, сразу привлекшая ее внимание, – жена. Она нажала на нее, и перед ней открылся длинный список писем с адреса Фиби, но ее интересовало только одно на самом верху, последнее письмо, которое Фиби отправила мужу. «Пока».
– Спасибо, что упростил мне задачу, – прошептала она. Надя собралась и открыла его.
У меня было запланировано более милое, ласковое письмо для тебя, но после того, что случилось этим утром, я больше не чувствую такой доброжелательности. Я ухожу от тебя. Совсем скоро я улечу через полмира с человеком, который в свои худшие дни заставляет мое сердце биться чаще, чем ты заставлял в свои лучшие. Надеюсь, ты найдешь себе матку, о которой ты всегда мечтал, любящую джаз и значительно более терпимую к заурядности. Если бы я могла дать тебе совет на следующие отношения, я бы сказала, чтобы ты постарался не показывать, что хочешь зарезать ее. Поверь мне, она не оценит.
Надя прочитала письмо по меньшей мере полдюжины раз, запечатлевая его в разуме, чувствуя себя хуже с каждой секундой. Фиби, очевидно, говорила о ситуации с разбитой чашкой. По крайней мере в этом Уайатт был честен. Наверное, ближе к настоящему признанию он уже не подойдет.
Перед тем как закончить с телефоном, она переслала себе копию этого письма, старательно зачищая следы.
Вернув телефон на прикроватный столик Уайатта, она заметила, что за время, что она была в ванной, он перевернулся на другой бок и протянул руку на ее сторону кровати, как обычно, ища ее во сне. К счастью, он не проснулся, задавшись вопросом, куда она делась. Сейчас он не найдет ее в кровати, да и вряд ли она туда вернется.
Она вышла на веранду, глядя на воду, свернулась на шезлонге и начала размышлять о будущем. Ночи здесь стали прохладнее со времени их приезда в конце лета, но ей было достаточно комфортно в одном только легком халате поверх легинсов и футболки. Через час, несмотря на все усилия, она погрузилась в сон под настойчивую колыбельную волн.
Интерлюдия
Я подумал о тебе впервые за долгое время, но сегодня ты была просто обязана добраться до меня. Сегодня наша годовщина. Я бы провел целый день, не вспомнив об этом, если бы утром мне не напомнил телефон. Я удалил событие из календаря, так что в следующем году я смогу провести этот день в блаженном неведении, потому что свои последние воспоминания я бы предпочел забыть.
Я не думал, что когда-нибудь перестану видеть перед глазами то, что произошло. Я думал, воспоминания будут ярко гореть в моем разуме, как неоновая вывеска, но чем дальше, тем больше мне кажется, что я видел все это в кино. Помогает то, что мы с Надей не обсуждаем это. Мы делаем все возможное, чтобы жить настоящим, хотя я забегаю немного вперед, думая, что ждет нас дальше, если она сможет разделить со мной мечту о семейной жизни, которой ты не хотела.
Думаю, она не осознает значимости этого дня, и мне было бы неловко рассказывать ей. Наверное, лучше оставить это при себе, как и другие вещи, в которых я все еще не решился признаться. Несколько раз я был близок. У нас будет прекрасный разговор и восхитительный вид перед глазами, и мне приходит в голову мысль, что она поймет, почему я сделал то, что сделал. Она простит меня, потому что она тоже забрала жизнь и потому что она такой человек, который может смотреть на почти обнаженную душу, видя все ее изъяны и шрамы, и не отступать. Это бесстрашие я люблю в ней больше всего. Она – та версия тебя, которая бы получилась, если бы в твоей жизни не было Дэниэла или если бы вы, две сестры, существовали друг для друга с самого начала.