Эрик знал, чего он хочет от жизни, и как этого добиться, не прибегая к жестокости. Это отличало его от мужчин, которые окружали ее большую часть бесконечно длинной жизни. Когда Ребекка была честна с собой, она понимала, что ей трудно бороться с влечением к Эрику, несмотря даже на обоснованные подозрения относительно его деятельности. В глубине души она надеялась, что в его палатке не обнаружится ничего особенного, и тогда можно будет без страха дать волю растущему чувству… можно подумать, ей хоть раз с этим повезло!

Она выглянула в служившую входом щель, готовая пробежать через лагерь к палатке, где квартировал Эрик. Ее немедленно заметил Феликс, который ходил вокруг, неся караул, и, к несчастью, относился к этому со всей ответственностью. Что ж, раз он так старательно играет роль ее защитника, можно попытаться его использовать.

Ребекка одним пальцем поманила Феликса и, когда он подошел поближе, позволила себе наполниться силой принуждения.

– Сопроводите меня к палатке капитана, – приказала она. Голос ее звучал тихо, но пульсировал от магии. – У меня есть там дело, но никто не должен об этом знать.

Он нахмурился было, но потом лицо его неожиданно просветлело.

– Вы должны оставаться здесь, мадам, – возразил он. – У меня приказ.

Ребекка качнулась назад, потрясенная тем, что он смеет – способен – сопротивляться ей. Она даже и подумать не могла, что существуют люди, которые в силах противостоять магии Древних вампиров. Это казалось невозможным. Наверно, дело в ее собственных разыгравшихся нервах, решила она и попробовала еще раз, направив на Феликса исполненный волшебной силы взгляд и повторив свои требования.

– Сию минуту пойдем, – согласился Феликс, едва ворочая языком, словно и не спорил с ней раньше. Он осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто на них не смотрит, взял ее за руку и повел за собой.

Они вместе пересекли лагерь, пригибаясь и держась у стен палаток. Вокруг никого не было, но Феликс очень серьезно отнесся к ее словам о том, что никто не должен их видеть. Иногда, когда ему мерещилось какое-то движение поблизости, он заслонял Ребекку своим телом.

Наконец Феликс остановился у входа в палатку Эрика. Лишившись цели, он выглядел потерянным.

– Охраняйте, – приказала она, снова прибегая к принуждению. Он дернулся, словно собираясь возразить, но она не оставила ему такой возможности, снова и снова применяя силу внушения, пока воля Феликса не оказалась окончательно подавлена. – Никого не впускайте, пока я не вернусь. – Непохоже, чтобы кто-то попытался проникнуть в палатку командира, но в самом худшем случае она хотя бы заранее услышит шум драки. Феликс не сможет объяснить, что он тут делает, и, наверно, будет производить впечатление сумасшедшего, но такое довольно часто случается даже с опытными офицерами. Его однополчане, конечно, удивятся, но вряд ли что-то заподозрят.

Ребекка опасливо приподняла полотняную дверь в палатку Эрика, украшенную изображением французских лилий. Там было пусто, но ей все равно показалось, будто нечто поджидает ее внутри.

Внешнее отделение, где был кабинет, выглядело точно так, как ей помнилось. Тут было темно, но благодаря своему обостренному зрению Ребекка прекрасно все видела. Ничто не вызывало подозрений, и ей захотелось, чтобы можно было оставить все как есть. Ребекке нравился Эрик, приходилось это признать, и у нее не было желания раскрывать его тайны. Раскрытые тайны обычно приводят к чьей-нибудь смерти. И вряд ли это будет ее собственная смерть.

Глубоко вздохнув и пробормотав проклятие, она нарочито резко отодвинула занавесь, отделяющую внутреннее помещение. И замерла.

Это вовсе не было спальней. Это также не было подобием храма или местом отдыха. Тут царила смерть. Полотняные стены были увешаны крестами и зеркалами, а с трех сторон стояли деревянные резные сундуки. На них громоздились колы, серебряные предметы, арбалеты с деревянными болтами и даже низки чеснока. Один из сундуков был завален пыльными книгами вперемежку с инструментами, названий которых она не знала и о назначении которых не могла догадаться. Ребекка осторожно подошла поближе и внимательно все изучила. Собранные здесь вещи предназначалась для того, чтобы ловить и убивать вампиров.

Только, поняла она со вздохом облегчения, все они никуда не годились. Некоторые книги на первый взгляд выглядели действительно опасными, но по большей части были не более чем сказками. Она чуть не рассмеялась в голос над одной, носящей претенциозное название «Мифы и Риальность о Чюдовищах, Извесных во Всиленной как Вампиры». Ребекка не заметила тут ничего, что могло бы причинить ей серьезный вред. В действительности ее задело лишь то, что эту комнату, посвященную уничтожению таких, как она, создал мужчина, который уже начал ей нравиться.

Ребекка почувствовала, как грудь сдавило тяжестью: ей пришлось признать, что доверять капитану Моке было ошибкой. Она больше не могла забавляться созерцанием его неуемного любопытства – только не перед лицом такой очевидной опасности. Что, если она совершенно ослепла от своего влечения к нему, а он манипулировал ею, в точности так же, как она намеревалась манипулировать им?

Ей пришлось признать, что, возможно, Эрик вовсе не был заинтересован бедной вдовушкой, а все это время подозревал об истинной природе Ребекки. Может, он приблизил ее, чтобы изучить возможные слабости? Руки дрожали, когда она перебирала жуткого вида артефакты в поисках чего-нибудь, способного причинить ей серьезный вред.

До сих пор Микаэльсоны были в равной мере удачливы и осторожны – и слухи о вампирах не просочились из Старого Света в Новый. Но Эрик недавно прибыл сюда из Франции и, по правде говоря, ничего не рассказывал о том, зачем приехал. Что на самом деле привело его в эти далекие заболоченные края? Что ему нужно – навести в этих беззаконных землях порядок к вящей славе короля Людовика или по чьему-то приказу напасть на след вампиров?

Взгляд упал на нечто знакомое, и Ребекка наклонилась, чтобы взять маленькое золотое кольцо с лазуритом, нанизанное на свисавшую с угла серебряного зеркальца цепочку. Оно было близнецом колечка, которое она сама носила на пальце. Насколько ей было известно, во всем свете существовало всего шесть «дневных» колец, они были драгоценными семейными реликвиями. Реликвиями ее семьи. Как одно из них тут очутилось? Было ли оно зачаровано, как те, что создала Эстер, или это всего лишь копия? Одно было очевидно: интерес Эрика к оккультизму вовсе не бессистемен, как она думала прежде. Капитан не просто охотился на «противоестественных чудовищ» – он точно знал, что именно ищет. И несмотря на то, что он вроде бы многое делал неправильно, у него также были по-настоящему опасные артефакты. Лазуритовый перстенек хоть и выглядел как милая безделушка, но он не был бы создан – и уж, конечно, не оказался бы тут – если бы не предназначался для пальца вампира.