— Ладно, — иду на уступки. Видимо, без жертвы никак нельзя. Главное сейчас из колодца на землю выбраться, а дальше уже что-нибудь придумаю.

Тиарнак не стал никого ждать.

— Ну-ка, разойдитесь!

Куда расходиться и зачем было не понятно. Без русалки, конечно, посвободнее стало, но всё же тесновато. Дракоша притянул меня к себе за локоть, а дальше Тиарнак уперся руками в стенки колодца. Я поразилась размаху его «крыльев». Там как раз впритык было. И он подтянулся, вылезая из воды по грудь, и ещё раз подтянулся и ещё, пока весь из воды не вылез и до самого верха колодца таким вот образом не дополз. Я завороженно смотрела на всё это действие, понимая, что я так точно не смогу!

Таким же образом наверх вылез и Рон. И в воде осталась только я и Арэн. Почувствовала себя обманутой. Вот сейчас схватит и обратно в замок потащит без всяких там разговоров, и ищи потом случай снова сюда выбраться.

В воду сверху упала верёвка.

— Мелкая, цепляйся, — услышала я, ну и прицепилась. Веревка толстая, а по канату я лазить умею. Только руки скользили.

— Ой! — вздрогнула я, когда верёвку начали вверх поднимать. И вот я поднималась, Дракоша продолжал плавать, хвостатой всё не было, зато была тихая радость, что, наконец-то, вернулась на Родину!

Окончательно вылезти из колодца помог Рон, но я все равно головой задела ворот, и теперь на макушке шишка будет. Арэн выбрался следом хмурый и раздраженный, а Тиарнак был полон энтузиазма.

— Куда дальше? — спросил он у трясущейся от холода меня.

— Переночуем здесь, — указала на бабушкин дом. — Рейсовые автобусы ночью не ходят.

— Вот так и знала! — раздалось гневное из колодца.

— Вот так всегда! — уже обиженное, а потом снова гневное:

— Вот куда они делись?!

— Мы тут, Мирель! — заглянула я в колодец. Хвостатая вернулась с железным ведром, с тем самым ведром, которое я утопила.

Русалка посмотрела наверх и сказала:

— А я тоже так хочу!

— Как «так»? — терпеливо спросила у неё.

— Ну, чтобы наверху быть.

— Мы ведь поднимем её, да? — обратилась я к драконам, которые изучали местную флору, а точнее грушевое дерево. Встали всё так втроём, запрокинули головы и смотрят. И ведь точно ничего не видят. Ночь же на дворе!