— На сто процентов точно, отец. У меня в руках «Неделя». Только что прочитал, понимаешь? Мирзо жив. Здесь и о тебе пишут, как ты воевал.

Сердце застучало гулко, неспокойно. Дронов придвинул стул, сел. А трубка звала:

— Алло, алло! Папа, почему молчишь? Скоро разъединят.

— За какое число газета?

— Не знаю. У меня не вся «Неделя». Начала нет.

— Как называется статья? Кто автор?

Павел назвал: «Судьба пулеметчика». Автор — Н. Ермолович. На этом разговор закончился.

Юрий Иванович не сразу сообразил, что надо делать. Подсказала Зоя Петровна:

— Позвони в редакцию, назови название статьи, автора, и тебе скажут, когда было опубликовано.

— Молодец, Зоинька. Ай да Мирзо!..

Он набрал «09», спросил, как связаться с редакцией «Недели». Ему дали номер, и он позвонил. Дронову не только сообщили число и месяц публикации, но и пообещали найти этот номер еженедельника. Юрий Иванович был на больничном, но температура уже спала, и он, одевшись потеплее, поехал на Пушкинскую площадь. В редакции ждать не пришлось. Нужный номер «Недели» уже лежал на столе в общественной приемной. Дронов тут же нашел то, что искал, Рассказ о судьбе пулеметчика занимал всю страницу. В середине листа красовался снимок: стоит Мирзо возле станкового пулемета, а правая рука покоится на щите. Подпись поясняла, что снимок сделан в Центральном музее Вооруженных Сил СССР.

В статье говорилось, что Мирзо Бобаджанов живет в Душанбе, работает директором Дома политического просвещения. Дронов тут же написал письмо однополчанину. Через неделю, утром, когда Юрий Иванович собирался на работу, в квартире раздался резкий, часто повторяющийся звонок. «Межгород», — сообразил хозяин и поспешил к телефону.

— Товарищ гвардии лейтенант, здравия желаю! Это я, Мирзо из Душанбе! Докладываю: жив и пока здоров. Скоро буду в Москве. Ждите!

Так, через тридцать шесть лет после войны, Мирзо подал голос. Потом был еще звонок, а в феврале 1982 года, в канун Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота, бывший пулеметчик переступил порог московской квартиры Дроновых. Никогда так крепко не обнимались они! До слез тискали друг друга, не могли насмотреться друг на друга, наговориться.

Потом хозяин и гость сели за стол, развернули «Неделю», и Мирзо рассказал историю фотографии, помещенной в газете.

В начале марта 1962 года Бобаджанов приехал в Москву на месячные курсы партийных работников. Занятия проходили в Высшей партийной школе при ЦК КПСС. Как-то после лекций Мирзо решил съездить в Центральный музей Вооруженных Сил СССР. Узнав, как туда проехать, он без особых сложностей добрался до площади Коммуны, а там ноги сами привели в Центральный Дом Советской Армии. (Музей тогда еще находился в ЦДСА. В новое, теперешнее здание он переехал в мае 1965 года.)

В одном из залов Бобаджанов увидел станковый пулемет. Бывшего пулеметчика, естественно, потянуло к «максиму». Он подошел к нему и стал внимательно разглядывать. На крышке короба увидел номер «265». Сердце будто тисками сжало… Мирзо чуть не крикнул: «Мой пулемет!» Он готов был встать на колени и обнять своего старого безотказного фронтового друга, с которым прошел трудные дороги войны от Днепра до Одера, Сдержал себя: постеснялся людей. Стоял у пулемета и гладил его рукой.

— Товарищ! Экспонаты музея нельзя трогать рукой, — строго предупредила Мирзо женщина-экскурсовод.

— Это же мой пулемет, — ответил Мирзо. — Мы не виделись семнадцать лет…

Экскурсовод вначале не поверила, а потом куда-то быстро ушла. Минут через пять к пулемету подошли военные — начальник музея, полковник, его заместитель и один в штатском — заведующий сектором Великой Отечественной войны. Мирзо назвал себя и показал свой паспорт.