– Правда ведь, забавно все обернулось? – пробормотал вождь и скривился от очередного приступа боли.

– Забавно? – Катон пожал плечами. – Нет, ничего забавного. Даже близко к этому нет.

– Похоже, у римлян плохо с чувством юмора.

– На мой взгляд, было слишком много смертей. Мутит меня от этого.

– Теперь к ним добавится еще одна, и все кончится.

Катон покачал головой:

– Нет. Ты теперь мой пленник, и я доставлю тебя к своему легату.

– Вот как, – слабо усмехнулся Каратак. – Ну, конечно, таково римское милосердие. А по-моему, лучше умереть здесь, чем быть принесенным в жертву в ходе победного торжества твоего императора.

– Никто не собирается приносить тебя в жертву.

– Дураком меня считаешь? – буркнул Каратак. – Думаешь, мой народ забыл, что ваш Цезарь сделал с Верцингеториксом? Нет уж, я не дам провести меня по вашему Форуму связанного, как обычного преступника.

– Этого не случится.

– Ты уверен?

Катон пожал плечами:

– Не мне решать. Давай-ка лучше я помогу тебе встать. Но без фокусов, понял?

Зайдя сзади, Катон осторожно поддержал вождя со стороны здорового плеча, помогая ему встать с бревна. Правда, это стоило ему такого приступа боли, что некоторое время он мог только скрежетать зубами.

– Я не могу идти. Дай мне умереть здесь… прошу тебя, римлянин.

Глядя на то, что осталось от человека, который два года подряд вел против Рима кровопролитную, изнурительную войну, Катон думал о том, что этого пленника, несомненно, станут рассматривать как трофей. Клавдий будет похваляться, демонстрируя его в оковах чужеземным послам и владыкам. А когда ему это надоест, позабавит напоследок римский плебс, выставив пленника на гладиаторских играх, где тот и найдет свой конец.

– Я пощадил тебя, римлянин, – промолвил Каратак с мольбой во взоре. – Я сохранил тебе жизнь. Так дай же мне по крайней мере самому выбрать, как умереть.

– Ты собирался сжечь меня живьем.

– Это неважно. – Он поднял руку и указал на Катонов меч. – Прошу тебя.