– Ты несправедлив со своим, может быть, единственным верным слугой, что я еще надеюсь доказать. Не я предатель, а тот, кто морочит всех нас этой никчемной девицей!

– Что с-скажешь, Вритар?

– Мой Господин, он тянет время! Дозволь убить его немедленно!

– Время, говориш-шь… Да у меня его вечнос-сть! И еще пара минут. Пусть говорит!

Дункана водворили на прежнее место перед троном.

И разверзлись хляби небесные – его понесло. Он говорил так долго и нудно, что я порадовалась: Альерг наверняка успеет добраться до Цитадели даже прогулочным шагом.

Весь смысл речи магистра свелся к тому, что не Дункан, а какой-то общий враг обманывает присутствующих, пытаясь подсунуть в качестве Избранной никчемную пустышку, храмовую болтушку, чьи предсказания сбываются через раз. В королевстве Ильчир эта чересполосица давно известна. Дункан же из лучших побуждений предлагает не тратить время и испытать другую, более достойную.

Я уже изрядно приустала от этой шумной церемонии и прикорнула на плече телохранителя, но тут встрепенулась и задохнулась от возмущения. Это кто – пустышка? Кто – храмовая болтушка? А Дункан продолжал ораторствовать перед подозрительно умолкнувшим пустым местом:

– Ты можешь убить меня, я и так истекаю сейчас кровью перед тобой и моими братьями, умираю от пыток, которыми Вритар силился вытащить из меня те знания, что должны быть поведаны только тебе и здесь, но я счастлив умереть за наше великое дело, и единственное, что омрачает эту радость, – то, что силы мои уходят быстрее, чем я успеваю поведать тебе об истинном обстоянии дел…

Оратор внезапно закашлялся, покачнулся и завалился на бок. Трон ожил. В смысле, заговорил:

– Не переигрывай. Ты только что заливался чудненьким с-соловьем. Я даже зас-слушалс-ся.

Трон и впрямь выглядел несколько… задумчивым. Если бы он закинул ножку на ножку и подпер одним подлокотником несуществующую голову, а вторым почесал бы несуществующий затылок, то вполне изобразил бы то легкое замешательство, которое проскользнуло в Голосе.

– Ес-сли из тебя вытекает больше крови, чем с-слов, то говори побыстрее. Переходи к с-сути, тогда успеешь хотя бы выполнить священный долг передо мной. А там я, может, и прощу тебя. Посмертно.

– Как изволишь, Господин, хотя в твоих силах излечить мои незаслуженные раны… – намекнул Дункан. – Я узнал, что один из самых ближайших твоих Хранителей вступил с ними в сговор с целью сорвать сегодня твою церемонию. Мне показалось странным, что пифия, которую Вритар якобы выследил как Истинную, была слишком слабой даже как пифия, не говоря уже о большем. Но попутно с приказом подготовить для тебя похищение Верховной жрицы я получил еще один, касавшийся другой воспитанницы Лиги. Вот она действительно была талантлива. В ней уже чувствовался изощренный разум Пробудившейся. Она и была Истинной Избранной, Наследницей, которую Псы искали семнадцать лет. Гарсийская пифия была только прикрытием. И герцог Вритар знал о настоящей наследнице, но скрыл ее от тебя!

Все вокруг взорвалось, особенно имярек. Магистр Предательских Дел Дункан зычно выкрикнул сквозь шум:

– Не я, а Вритар тебя предал! Он возомнил властвовать даже над тобой, господин. Герцог – враг твой и нашего дела!

Побагровевший Вритар с воплем «Как ты смеешь, гаденыш!» взметнул жезл и швырнул в своего обвинителя. Тот увернулся, хотя несколько неуклюже из-за ран, жезл пролетел в пяди от его головы и устремился прямиком в трон, но, не долетев двух шагов, вспыхнул и разлетелся мелкими искрами.

Зрители взбурлили, белые рванулись на помост, черные рванулись на белых. Растерзать никого не успели: цепь черных стражей оттеснила зрителей назад, кучка стражников насела на Вритара. Как ни странно, Свистун от свиста воздержался, хотя кто-кто, а этот тип умел заставить себя слушать. Когда все стихло, мне пришлось посильнее постучать сразу в две стены перед носом. Телохранители раздвинулись в стороны, и открылась упоительная картина некоторого несогласия в стане моих похитителей.

Обезоруженный Вритар без всяких видимых опор реял под куполом. По всему залу в таком же подвешенном состоянии болталось над головами коллег еще десятка два балахонов. По всей видимости, внутри балахонов кто-то был, потому что из них раздавались невнятные поскуливания и постанывания. Среди черных тоже были жертвы левитации, но значительно меньше. Видимо, это были ближайшие помощники герцога.

Иби без кровинки в лице валялась прямо на полу. То ли дух полета ее проигнорировал, то ли слишком тяжела оказалась ноша.