– Полагаете, что без власти большевиков страна развивалась бы лучше?
– Вне всякого сомнения!
– Что ж, не стану вас разубеждать. Такое мнение тоже имеет право на существование, хотя и не совсем верно в своей основе. Я слишком долго путешествую во времени и слишком много видел. Взгляните вот сюда, пока петля еще не завершила очередной круг, мне, право, не хотелось бы писать все заново…
По-прежнему не развязывая веревки, Штерн пододвинул ко мне небольшой столик, положив туда и раскрыв толстую тетрадь. На пожелтевших страницах аккуратными рядами виднелись чернильные строки.
«29. VII. 1914 г. Николай II отправил Вильгельму II телеграмму, содержащую предложение
И чего тут для меня нового? Не понимаю, зачем Штерн подсовывает мне то, что и так известно о начале Первой мировой? Профессор недовольно отмахивается, велит читать дальше. Читаю:
Я прекратил чтение и посмотрел на Штерна.
– Вижу огромное сомнение в ваших глазах, – сказал он, убирая тетрадь со столика. – Красный террор, белый террор, а теперь еще и корниловский террор. Последний был не намного лучше первых двух, можете мне поверить… А хотите сами все увидеть?
– Хочу, – не задумываясь, ответил я, не успевая среагировать на очередную выходку Штерна! У того в руках непонятно как оказался узкий, похожий на стилет нож! Дьявольски быстрый бросок, и нож воткнулся мне в горло! Ужасно больно, и нечем дышать! Ах ты, сволочь!!! Нужно было ногой тебя достать, когда на дистанцию удара приближался!!!
Но теперь я хриплю и падаю вместе со стулом на бок. Свет в глазах быстро меркнет. Да что же такое? Убили меня. В который уже раз убили.
Глава 22
С очередным воскрешением вас, Михаил Иванович. Померкший свет практически тут же вспыхнул вновь. А затем я привычно почувствовал боль, острым клином пронзившую живот. Перед глазами мелькнул чей-то сапог, врезавшийся мне под дых. Еще раз ударишь – убью!! Снова удар, на сей раз в голову. Но он не достиг цели благодаря урокам Орлова. Пальцы правой руки (левая не работает), перехватив ступню нападавшего, сдавили ее железными клешнями и резко выкрутили голеностоп из сустава. Дикий ор, крик: «Ах ты, сука!!!» Град ударов, океан боли, беспамятство…
Что-то ледяное жидким потоком обрушивается на меня сверху. Водой окатили. Не могу нормально дышать, но все же поднимаю голову. Скверная ситуация. Я прикован к стулу, да так, что руки заведены за спину и двигать ими нельзя. Правый глаз полностью заплыл, а левый едва видит сидящего передо мной здоровенного хмыря в темно-синей форме и с папиросой во рту. До чего же мерзкая образина с осоловелым, совершенно пустым взглядом скота, возомнившего себя всемогущим вершителем человеческих судеб. «Что смотришь, ублюдок? Нравится мучить и истязать невинных людей?» – хочу произнести все эти гневные слова вслух, но не могу. Легкие отбиты, передние зубы отсутствуют. А возле хмыря в это время появился еще один типчик, тощий, низенький, в пенсне. Похож на крысу. Нет. Скорее на Крыса. А рядом тогда Весельчак-У. Ну сейчас подвесят меня вверх ногами и будут жестоко пытать как ученика шестого «В» класса двадцатой московской школы Колю Герасимова, чтобы узнать, где же находится миелофон[135]. И жалеть не будут. Хоть и не космические пираты, а, похоже, тоже страдают полной атрофией совести.
Зато явно не страдают отсутствием надменности и вседозволенности.
– Гляди-ка, новенький. Кто таков? – спросил «Крыс» у «Весельчака».
– Поручик Михаил Власов из Москвы, – ответил «Весельчак». – По основной задержан.
– Из Москвы? – На лице «Крыса» мелькнуло удивление. – Далековато забрался. И чего это он в нашем славном Иркутске позабыл?
– Якобы с молодой женой ехал в свадебное путешествие в Японию…