17 июля
Началось, очевидно, новое наступление, вторая волна — на Псков и на Смоленск. Витебск взят. В Японии кабинет Коноэ подал в отставку. Опасный признак. Вводятся хлебные карточки, эвакуация продолжается. Говорят, что институт повезут в Казань.
19 июля
Вчера был в Москве. На обратном пути были застигнуты тревогой (это пятая), остановили машину, спустились в бомбоубежище какого-то дома, на Сретенке. Вообще все шло хорошо, спокойно и организованно. Через 40 минут дали отбой. Москва все больше напоминает прифронтовой город: везде грузовики, с боеприпасами, пушками и прочее, замаскированные ветками, за городом — позиции зениток, на бульварах — аэростаты заграждения. Говорят, бои идут близ Смоленска. Очевидно, вторая волна началась около недели назад. Сводки очень лаконичны, радио второй день молчит: должно быть, перевозится куда-нибудь. На худой случай решил ехать в Гороховец. Бензина есть много (дают). Началась плохая погода.
23 июля
Пошел второй месяц войны. Начали бомбить Москву. Бомбили два раза: в ночь на 22 и в ночь на 23. 21 ездил в Москву дежурить в “Знамени” (кстати, нашел и взял в Госиздате гранки своей книжки “А. Блок” (рассыпанной). Перед выездом в Москву была тревога. Пришлось вводить машину обратно в гараж и ждать около часа отбоя. В Москве народ настроен тревожно. Говорят, главным образом, об эвакуации. Стоят очереди… Продовольственные нормы неплохи: 800 (рабоч.) и 600 гр. (служащ.) хлеба в день. 1200 гр. мяса на месяц и т.д. Кроме того, продукты продаются свободно, но по удвоенным ценам. В Москве раскрашивают площади, маскируя их и т.п. Говорят, Ленинградское шоссе застроено домиками и машины ездят не прямо, а между ними. Институт предлагал срочно вывезти детей и меня, но я уклонился. 22, кажется, последний срок эвакуации, потом ее не будет. Желающие должны уехать сами. Вернулись без хлопот, а в начале 11 опять завыла сирена. Вскоре заходили по небу лучи прожекторов. На горизонте появились вспышки зениток, красные цепочки трассирующих снарядов — зрелище само по себе феерическое: всюду лучи прожекторов, вспышки, и это на фоне большого зарева. Грохот был очень сильный, но я не сумел отличить выстрелы от взрывов бомб. Часто, в перекрещивающихся лучах, оказывался серебряный самолет. Вокруг него мелькали разрывы, но самолеты все же уходили. Впрочем, видели здесь, что два самолета было сбито. Шум немецких самолетов над нами слышался довольно часто. Иногда очень близко стреляли зенитки от озера. Ребят отправили в укрытие, выкопанное в саду, так как опасны зенитные осколки. Но бомб у нас за оба раза совсем не было. Очевидно, Пушкино не является объектом бомбардировки, пострадать можно лишь случайно. К трем часам затихло, и я лег спать. Отбой дали в 3.30. У нас все были спокойны. Лютик вел себя молодцом. В Москве было довольно много пожаров и разрушений, но второстепенных. Были жертвы: бомба попала в щель, где сидела семья в 7 человек, и всю ее уничтожила. Это, между прочим, мой идеал. Говорят, сильно пострадали Тишинские переулки, где мы когда-то жили, а с утра опять началась тревога, вернее днем, а с 11 та же картина: бомбардировки, с той разницей, что на этот раз у нас не было немецких самолетов, и было спокойней. Но опять было зарево, слышались взрывы, в небе очень высоко и без шума вспыхивали разрывы снарядов. Похоже, что это был бой в воздухе. О результатах, кроме официальной сводки, еще не знаю. Радио починили. Погода опять хорошая. На фронте упорные бои, немцев сдерживают. Думаю, что, если нам хватит сил, через несколько дней вторая волна их наступления замрет. Но бомбардировки Москвы говорят об их усилении и приближении к Москве. Вопрос о Гороховце становится более реальным.
24 <июля>
Немцы как всегда методичны. Вчера опять были тревоги (и днем, и вечером). Вечером сильно бомбили Москву, снова разрушили много домов. Было два взрыва ближе к нам. Над нами опять летали немецкие самолеты. По сводкам на фронте без перемен. Соня сегодня в Москве — успеет ли вернуться до тревоги. Говорят, за Пушкино найден немецкий самолет без летчиков. Интересно, что ночью опять горели где-то яркие огни сигнализации. Получил письмо от минской жительницы, моей аспирантки. Она прибежала с сыном без всего в Борисов, а оттуда попала в Воронеж. С ней до Борисово бежала и другая аспирантка. Итак, из 4-х, которые меня провожали из Минска 19 июня, трое уже нашлись. Сегодня весь день идут по Пушкину люди с чемоданами из Москвы. Поезда забиты. Возможно, что немцы пойдут на Бологое, а оттуда на Калинин. Послал предупредительное письмо в Гороховец. Бомбардировки пока не затрагивают Пушкино. Вопрос в том, приблизится ли фронт.
26 июля
24 опять были две тревоги: дневная и вечерняя. Вечером бомбили Москву в два приема. Тревоги были в 10—12 часов вечера и с 2 до 4 ночи, но не так сильно. Вчера тревога была днем, а ночь прошла спокойно. Начинают страдать дачные местности, над которыми падают самолеты во время боев, сбрасываются наспех бомбы. У нас еще этого нет, так как мы севернее, но и у нас все время дежурят патрули-истребители. По Казанской дороге вчера не было движения, т.к. пострадали Быково, Удельное и др. станции.
Англичане любезно отбомбили Берлин. На фронте становится, как будто, менее напряженно. Думаю, что спадает вторая волна, нас не сломившая. А начать третью немцам будет трудновато. Рига взята ими, об этом мельком упомянуто в статье, а в сводке не было. Любопытна судьба Андрюши: из Риги приехал с матерью в 1936 г., в 1937 мать посадили, а его отправили в детский приемник. Отец его отхлопотал, и через Латвийское посольство его вернули в Ригу. Потом туда вступила Красная Армия и положение отца, кажется, фабриканта, стало щекотливым. Теперь туда вошли немцы, а он еврей. Где он теперь? А ему всего 10—11 лет. Судьба авантюриста, похожая на биографию русских 15—16 вв., попадавших в полон к татарам, продававшихся в рабство в Турцию, бежавших в Италию и т.д. Соня в Москве, оформляет эвакуационные документы для машины, если случится ехать в зависимости от фронта. Подумать, что сотни тысяч людей гибнут, определяя, где я буду спать и что я буду есть… Стоит ли. Упорно пишут, что немцы готовят газы. Это хороший признак: на газы пойдет слабейший. Москва все же сильно пострадала: много жертв и разрушений, во всех районах. В наш дом попали две зажигательные бомбы, но их успели сбросить и он уцелел. Говорят, что на Пушкинской площади упал немецкий самолет.
9 августа
49-й день войны. Положение, пожалуй, изменилось к лучшему. Бои идут, по-прежнему, в тех же районах, но ни один из наших жизненных центров не взят до сих пор. Время немцами, бесспорно, потеряно, а сейчас это самое главное. Началась или нет их третья волна — все равно. Потери их слишком велики. И 42-й год принесет им гибель (безотносительно к нашей судьбе). Конечно, и мы можем не выдержать. Мельница войны все перемалывает и перемалывает наши силы. Очевидно, немцы на это и рассчитывают, но признаков ослабления пока не заметно. По данным о потерях можно сказать, что каждую минуту гибнет не менее 4—5 человек, не считая раненых. При такой дешевизне человеческой жизни собственное существование теряет ценность. Что толку чувствовать и думать, если все это в 1000 вариаций погибает ради защиты моего очередного чаепития. Я допускаю возможный крах немцев и быстрый, они дошли до крайнего напряжения сил не столько физических, сколько моральных… У них нет перспективы, а без нее драться долго весьма трудно. Был несколько раз в Москве. Повреждения ее весьма невелики, совершенно теряются в обычной картине городской жизни. Большинство улиц вообще не пострадало. На некоторых повреждены отдельные дома. Это, конечно, какая-то дробь процента сравнительно с Москвой как целым. Правда, налеты немцев, на мой взгляд, пока разведочны, и так как с 21 по 7 они прилетали аккуратно, каждый день, пропустив лишь два раза, то и эта затянувшаяся разведка говорит об известной слабости. Все уже привыкли и приспособились, нет подавленности первых дней бомбардировок. Ни вчера, ни сегодня немцы не прилетали. Это плохой признак. Вдобавок сегодня мы сделали налет на Берлин. Жду сегодня большого налета, уже серьезного. Дачные местности кое-где уже сильно пострадали. У нас до сих пор спокойно лишь в Клязьме: было сброшено несколько бомб, и сгорело два дома. Но зенитки стреляют сильно. В последнюю ночь видно было, как в тучах вспыхнул и сгорел самолет. За ночь несколько их все же над нами проходит. В укрытие мы пока не ходим, здесь бомбы все же случайность, а не закономерность. В Москве ничего особенного не слышно, настроение там неплохое. Эвакуация учреждений прекращена. Посмотрим, что будет дальше. Всего тяжелее будет затяжка войны. Мы плохо приспособлены к длительному напряжению.
25 августа
14 августа начались бои по всему фронту. Третья волна оказалась очень сильной. Немцы вплотную подошли к Ленинграду и к Киеву. Взяли всю правобережную Украину и форсировали Днепр у Гомеля! Бои идут уже 12-й день по всему фронту. Надо думать, что через дней 5—7 они затихнут. Москве, если мы сейчас устоим, будет непосредственно грозить 4-я волна, может быть, и конец 3-й. Но в Москве этого пока не чувствуется. Эвакуации нет. “Установка” институтов Академии Наук на то, чтобы нормально работать, готовить сборники, которые нужно сдать лишь в конце года и т.п. Усилились лишь отъезды благоразумных людей на работу в провинцию. Уже дней 5 не было бомбардировок, потому ли, что немецкая авиация занята на фронте. Зато мы бомбили несколько раз Берлин. У нас одна из последних бомбардировок была очень эффектной. Вскоре после начала тревоги завыла и где-то недалеко разорвалась фугасная бомба, а затем около станции появился ослепительный свет. Я решил, что это осветительная ракета, и отправил детей в щель, но оказалось, что горело сразу около сотни зажигательных бомб в “Новой деревне”, километров в 2-х от нас. Там сгорело 5 домов. Завтра уезжают на Алтай Тышки. Зина с сентября без работы, так как сокращены все учителя начальных школ. Оля и Лютик будут учиться здесь, в Пушкино (если не уедем!). У нас в Институте из 380 сократили 278, сокращена наполовину подписка на газеты. Местные горкомы партии определяют те 50% жителей, которым доставляются газеты. Наступили темные августовские ночи. Теперь приходится затемняться и сидеть со светом. Говорят, что в Москве, вернее в районе, уже были сброшены одиночные немецкие парашютисты, которых не нашли. По газетным намекам, мне кажется, что в сентябре должен активизироваться западный фронт, т.е. Англия, может быть, Турция, Балканы. Со стороны Англии рискованно оставлять нас наедине с немцами до весны. Понятно ее желание обескровить нас как можно больше для того, чтобы без помех наводить порядок в Европе, не дав нам сделаться гегемоном, но она может сделать и обратную ошибку, как никак, а идет 65-й день войны. Завтра еду в Москву.
27 августа
В Москве тревожнее, чем раньше. Трудовая повинность. Мужчины мобилизованы рыть окопы где-то недалеко под Москвой по дороге — на шоссе. У Тарасовки вырыли большие окопы. В лесу — большая воинская часть. На дороге везде военные. Говорят, что немцы под Брянском, что ждут очень большого десанта на Москву. (На Кингисепп, говорят, сброшено было 30000 человек!) 67 дней войны. Когда представляешь себе эту безобразную и недостойную человека свалку сотен тысяч людей, собственная жизнь не отличается от клопиной.
Все же ясно, что какие бы удачи ни достались Гитлеру в ближайшие дни, если он сломит сопротивление наших войск, все равно ему не избежать зимней кампании, а она для него губительна. 1942 год — против него, за него — был лишь 41-й. Представляю себе состояние духа этого человека, который был близок к господству над всем миром и который чувствует, что к нему приближается Святая Елена. Он первый понял, что мир теперь может быть единым, и первый понял, что может дать современная техника в войне. Но он не рассчитал силу своего первого июньского удара. Вернее, он правильно учел способности русских генералов, но не принял во внимание русского человека. И безымянные Ванька и Петька, эта тестообразная масса поглотила мощь его удара, и он потерял время, а в нем было все. Вряд ли можно найти другого политика, в голове которого должно было уместиться столько сложнейших и разнообразнейших проблем, как у него сейчас. Он должен думать всем миром, пространствами и массами. Рузвельту, Черчиллю, даже Сталину приходится сейчас оперировать меньшими массивами, и решив в своей высшей математике то, что было нужно, он просчитался в арифметике! В современном материалистическом мире воля одного человека получает почти мистическое значение. Победа над Гитлером не даст, однако, разрешения накопившимся противоречиям. Устоит ли наша цивилизация в грядущих страшных столкновениях, которые уже намечаются?
Иль зори будущие ясные
Увидят мир таким, как встарь,