Я медленно поехал к парку “Лампини”, посматривая в зеркало заднего вида, не торопясь проезжать светофоры, предоставляя им возможность выстрелить в меня каждые пятнадцать метров.
На Рама IV много машин, и недалеко от Линк Роуд образовалась пробка. Стоит тяжелая жара. Лучи солнца скользят по фасадам домов.
Гул моторов действовал усыпляюще, солнечный свет, отражавшийся от ветрового стекла, гипнотизировал меня; улица походила на каньон, в котором розовато-лиловым туманом висели выхлопные газы. Пробка начала рассасываться, я переключился с первой на вторую скорость и поехал дальше в том же ряду. Вдруг я услышал рядом с собой звон разбитого стекла. Что-то блеснуло — я не понял что — но не пистолет.
Жизнь мне спас инстинкт самосохранения. Первые пары цианистого газа проникают в легкие, горло сжимает спазма, слезы застилают глаза, легкие требуют кислорода — я изо всех сил стараюсь не выпустить руль и не врезаться во что-нибудь. Я не могу дышать, кислорода в салоне нет, только смертельный бесцветный цианистый газ.
Скрежет металла о металл, чей-то крик, переднее колесо бьется о бордюр, я торможу, распахиваю дверь, падаю на тротуар; катаюсь, согнувшись и держась за живот, слезы застилают глаза, я ничего не вижу. Но свежий воздух уже проходит через воспаленное гордо в легкие — я дышу. Моя одежда пахнет газом.
Вокруг собираются люди, до меня доносятся их голоса:
— Ему стало плохо… Если бы не фонарный столб… Надо позвонить… Врача… Осторожнее… Еще бы чуть-чуть…
Нетвердой походкой я протискиваюсь к машине и открываю окно: не дай Бог, люди подойдут слишком близко.
Мне больно говорить даже шепотом:
— Все в порядке. Пожалуйста, расходитесь. Мне уже легче. Расходитесь.
Слезы все еще застилают глаза, но я вижу людей. Какой-то мужчина ободряюще кивает мне. Я выпрямляюсь.
— Все в порядке, пожалуйста, расходитесь.
Легкие требуют воздуха — а я с трудом дышу. Организм сам позаботится о себе. Я должен успокоиться и все обдумать — это сейчас самое главное. Я жив и знаю, где Куо и его люди, — мой план удался.
Пятнадцать минут, задерживая дыхание и закрыв глаза, я проветривал салон, раскачивая открытую дверь. Иногда я отходил подышать, а потом снова начинал раскачивать дверь взад и вперед.
Они дождались, пока пробка начала рассасываться, промчались мимо моей машины, бросили в открытое окно газовую гранату и скрылись, понимая, что я не смогу их преследовать.
Теперь это не имеет значения. Мозг сработал автоматически и отметил три важные детали: водитель “хонды” отвернулся и быстро проскочил между находившимися впереди машинами; “хонда” с дипломатическим номером — это главное.
Ломэн оказался неправ.
После похищения Куо и его люди не собирались нигде прятаться с Представителем. Они были уверены, что им удастся выехать из города на машине “скорой помощи”. Когда я позвонил в комнату № 6, полицию подняли по тревоге, и их план провалился. Они бросились туда, где чувствовали себя в полной безопасности, куда их пустили, не задав ни одного вопроса: на территорию Китая в Бангкоке — в посольство Китайской Народной Республики. Туда я и поехал.
Я оставил “ягуар” рядом с посольством и зашел позвонить в бар “Мапрао”. Сейчас я должен торопиться: они думают, что убили меня, и выедут из посольства, как только вернется водитель “хонды”. По моим подсчетам, он вернулся несколько минут назад.
Вход в посольство я не видел, но если что-нибудь произойдет, я успею к “ягуару”. Неясно, как все обернется, это зависит от Ломэна. Он, наверно, предложит Рамину окружить посольство. Тогда я смогу выйти из игры. Швы на двух осколочных ранах разошлись, пиджак прилип к спине, болит левая рука, горло воспалено. Я нашел убежище Куо, и теперь слово за полицией. Безопасность Представителя будет обеспечена, обмен не состоится. Кто это сделает, не имеет значения.