Первую партию она выиграла — не проигрывать же все время! Шейх заметно расстроился и предложил матч-реванш. Отказываться было как-то неудобно; про себя Клодин решила следующую партию проиграть и побыстрее уйти, сославшись на головную боль.

С самого начала игры Абу-л-хаир принялся отвлекать ее болтовней — Клодин не сомневалась, что намеренно. Но не объяснять же ему, что этим он только мешает ей «подставить» его под выигрыш!

Для начала он, словно невзначай, заметил:

— Вы что-то говорили про молодого человека, от которого надеетесь получить бриллиантовое кольцо. Это тот самый лорд, о котором в разговоре с Халидом упоминала ваша подруга?

— Он не лорд, он инженер в «Дженерал электрик», — выдала Клодин привычную ложь, при этом мысленно обругав Делию за ее язык без костей — и тут разболтала, не удержалась!

— Инженер? — шейх взглянул на нее с легким удивлением. — Вы уж простите старика, но такая пери достойна быть женой принца, а не инженера. Меня вообще удивляют ваши западные нравы — у нас родители, сговаривая девушку, ищут прежде всего человека, с которым она жила бы в достатке.

— Что значит — «сговаривая»? — В голосе Клодин, против ее воли, прозвучало возмущение. — И при чем тут мои родители?

Мысль о том, что кто-то может за нее решать, с кем ей встречаться и тем более за кого выходить замуж, показалась дикостью. Она знала, что раньше на Востоке девушек выдавали замуж без их согласия — но сейчас уже двадцать первый век! Неужели у них там до сих пор так?!

— Вот в этом-то вся и беда! У молодых людей чувства затмевают разум — родители же, имея жизненный опыт, смотрят на жизнь более здраво.

Абу-л-хаир ненадолго задумался — и, сделав ход, продолжил свою мысль:

— Они понимают, что красивый юноша — это, конечно, хорошо. Но красота проходит, молодость тем более — а семья и дети остаются. И лучше, чтобы это были дети «хозяина жизни», а не какого-нибудь… маленького человека.

Наверное, он заметил что-то в глазах Клодин и, махнув рукой, слегка улыбнулся:

— Прошу прощения, наверное, вам так же непонятны наши обычаи, как нам — ваши. Что поделаешь — Запад есть Запад, Восток есть Восток…

Вроде бы даже извинился, хотя извиняться, собственно, было не за что. Но в глубине души у Клодин оставалось какое-то неуютное ощущение, словно, не ответив шейху, она тем самым молча признала его правоту. Поэтому, не высказавшись вслух, она теперь возражала ему про себя.

«Маленький человек» — наверное, эти пренебрежительные слова относятся и к Томми. Да, не лорд, не принц… Ну и что?! Ну и что, черт возьми, ее прадедушка тоже ведь отнюдь не лордом был, а простым шахтером из Ирландии, а прабабушка в свое время работала в прачечной. И вообще — какое отношение могут иметь их предки к тому, что ей с ним хорошо?!

«Красивый юноша»? Да при чем тут это?! Тем более что Томми не такой уж и красавец… Но Томми — это… это Томми, больше даже ничего и говорить не надо!

Она возмущенно взглянула на шейха — тот сидел сдвинув брови и вперившись в доску. Переведя взгляд туда же, Клодин с легким замешательством поняла, что отвлечь ее от шахмат Абу-л-хаиру удалось в полной мере: мысленно споря с ним, она, вместо того чтобы в нужном месте «ошибиться», последние несколько ходов сделала, что называется, «на автомате» и была теперь близка к нежеланной победе.

Правда, шанс свести партию к проигрышу — красивому, который не выглядел бы как нарочитый зевок — еще оставался. Но для этого требовалось содействие шейха: если сейчас он пойдет конем, то все получится, если же ладьей или ферзем — то его проигрыш почти неизбежен.

Абу-л-хаир, глубоко задумавшись, уставился на доску.

«Конем ходи!» — мысленно подсказала ему Клодин.