— Да, жив. Оглушен только. Ты готова идти?

— Да.

— На, надень мою куртку. И капюшон накинь. — Снял ветровку, протянул ей.

Ветровка была теплая, нагретая изнутри его телом — от этого прошли последние остатки дрожи.

— Придется ехать на метро. За машиной могут следить.

— А куда мы едем?

Он чуть поколебался перед тем, как ответить:

— В одно… безопасное место.

— Зачем?

— Я… — парень запнулся, — я не могу тебе сейчас ответить на этот вопрос. Тебе все объяснят, когда мы доберемся.

Слова его Клодин не понравились — более чем не понравились.

Чего эти люди хотят от нее? Может, они думают, будто Боб ей успел что-то сказать перед смертью, и это «что-то» для всех очень важно?

Она готова была прикрепить себе на спину плакат: «Ничего! Не! Знаю!» — но подозревала, что это не поможет.

Помочь сейчас могло только одно — то, чем наделил ее Господь: ее собственная голова. Иными словами, нужно было хоть как-то разобраться в происходящем, что называется, «разложить все по полочкам» — и как можно быстрее, пока она не оказалась в этом самом «безопасном месте». И заодно решить, хочет ли она вообще там оказаться…

Итак, ее преследует какая-то группа — условно их можно назвать «черные куртки». Им противостоит еще одна группа, к которой принадлежит и ее теперешний спутник — эти люди говорят между собой по-английски.

Кто они — мафия, террористы, агенты спецслужб, религиозная секта? Последний вариант весьма сомнителен — ни те, ни другие не похожи на религиозных фанатиков. Вот на мафиози — да, особенно «черные куртки».

И есть еще какие-то «кузены», о которых с неодобрительной ноткой в голосе упоминал мужчина в квартире Макса — чутье подсказывало Клодин, что он имел в виду отнюдь не своих кровных родственников.

Вот, пожалуй, и все, что ей известно. Маловато… А главное, по-прежнему непонятно, при чем тут она.

Конечно, ее спутник на вопросы отвечает более чем лаконично и уклончиво, но, может быть, все же удастся у него хоть что-то вызнать? Ведь не секрет, что кокетливой дурочке-блондиночке — очевидно, полагая, что у нее в одно ухо влетит, а в другое вылетит — мужчина зачастую готов сболтнуть куда больше, чем рассказал бы другому собеседнику.

А-уу! Где там у нас любопытная блондинка-то? И надо бы немного сбавить ход — а то вот-вот уже метро!