— Вы же сказали, это только временно…

— Конечно, — кивнула врач. — Но кома непредсказуема. На восстановление могут уйти годы. Его мать может уже никогда не очнуться. А ребенку нужно как-то жить.

— Я его не отдам.

— Простите?

— Я сказал, что не отдам ребенка. Ни вам. Ни кому-либо другому.

Стиснув зубы, я прижал головку малыша к подбородку. В тот момент я был готов наброситься на кого угодно, если того потребует защита этого комочка безнадеги. Когда-то и меня так нашли — крохотного, беззащитного, брошенного всеми. Жертву чьих-то ошибок. А потом я попал туда, откуда нормальным уже не выйти. Лучше сдохну, чем отдам ребенка в интернат.

— Ну… — криво улыбнулась врачиха. — Это уже не вам решать, уважаемый… Полиция! — крикнула она. — Отберите ребенка!

Она скрылась за дверью, а ко мне подкатили двое. Совсем зеленый новобранец и уже поднатасканный сержант. Впрочем, мусора — они и в Африке мусора. С ними всегда договоришься.

— В чем проблема? — спросил меня сержант.

И я невозмутимо ответил:

— Да ни в чем. А что?

Но меня окликнула тетя из регистратуры:

— Кто забирает ребенка?

— Отец, — сказал я неправду.

И это сразу же вызвало вопросы.

— Отец? — прищурился мусор. — Это ты, что ли, будешь?

— Да, я. Это мой малой. Какие-то проблемы?

— Проблемы? — поджал он губы. — Да нет. Проблем никаких.

Я видел, как он незаметно расстегнул кобуру.

— Тогда зачем ты ствол расчехляешь?