Данте занял свое привычное место за стойкой.

- Одно сверхбольшое сливочное мороженое с клубничным сиропом, пожалуйста.

Бобби продолжал работу.

- Бобби? Ты слышишь меня?

Вообще никто не обратил внимания на Данте.

- Понятно, - Данте вытащил пистолет из кобуры и навел его на потолок. Он спустил курок, разнося голую лампочку, висящую наверху. За выстрелом последовала белая вспышка и поток осколков, льющихся каскадом на деревянный пол.

Все в Подвальчике синхронно повернули головы. Данте узнал лица. Но лишь отчасти. Облик каждого был кривой насмешкой, перекореженной и раздутой газами разложения. Каждый, кроме Данте, был мертв.

Трупы шипели, создавая жуткое подобие речи:

- Тоооннниии!

- Ранили!

- Больно, Тони.

- Я потерял свои руки.

- Где моя голова?

- Я не вижу тебя, Тони.

Данте почувствовал, как холодная рука хлопнула его по спине. Он обернулся и встретился лицом к лицу с Бобби. Лицо хозяина бара было белым и изнуренным. Его большой живот был распорот, открывая взгляду блестящие кишки.

- Жаль, что заставил тебя ждать, - хрипел Бобби. Он поставил стеклянную креманку на стол.

- Я не собираюсь есть это! - Данте смел в сторону посуду. Стекло разбилось об пол, разлетевшись вместе с брызгами белого и красного. Но это белое и красное не было мороженным с клубникой.

- Я не заказывал мороженое с кровавым сиропом!

Бобби разразился смехом от этого тонкого замечания. Сдавленный смех был быстро подхвачен остальными. Это напомнило Данте время, когда он только пробивался в преступном мире. Тогда все в Подвальчике так же смеялись над ним. Но в этот раз насмешка была сухой и безжизненной. Презрительный смех врезался в сердце; это могло уничтожить волю обычного человека.

- Все, на что способны? - к Данте вернулся саркастический тон. Слова были подобны взрыву, ожившие трупы вперились иссушающим взглядом в наемника в полной тишине.