Второй все-таки вытащил меч из-под скрывающих оружие одежд киндата. Он отскочил в сторону от Марина, поворачиваясь к Перо, у которого оружия, конечно, не было.

Виллани услышал предостерегающий крик Томо, стоящего возле мулов. И отпрянул в сторону, на его голос. Ему пришло в голову, что можно воспользоваться животными как щитом.

Но ему это не понадобилось. Марин Дживо бросился на убийцу и отвлек его на себя. Джанни представляли собой лучших воинов османской армии. Захваченные в детстве, они тренировались всю жизнь, и только самых лучших повышали до этого звания.

Должно быть, этот джанни знал, что умрет здесь, потом понял Перо. Во дворе стало шумно, в любой момент сюда примчатся охранники. Лучше славный конец при выполнении своего долга? Этот человек так и поступил, но это не имело отношения к другим джанни, бегущим к нему. Он погиб от удара меча неверного, который даже не был солдатом, а был купцом из Дубравы. Все это не заняло много времени. Для Перо Виллани это была сложная мысль, но она пришла ему в голову уже за пределами двора этой гостиницы: лишить человека жизни можно элегантно.

Позднее в тот вечер он спросил у Марина:

– Откуда ты знаешь, как это делать?

Это было сделано слишком гладко, слишком быстро, так что глаз, не натренированный на боевые действия, не мог проследить за происходящим. Дживо часто дышал, когда все закончилось. Он вытер меч и вложил его обратно в ножны.

При свете свечи он ответил:

– Я провел две зимы в Хатибе, ожидая, когда погода позволит нам отплыть. И брал уроки в дополнение к тем, которые получил дома. У двух разных мастеров, изучал два разных стиля. Я был молод. Я не хотел стать мишенью на этом свете. Хотел быть одним из других.

– Из тех, кто убивает?

– Почти, – чуть помедлив, ответил Дживо. – Скажем, одним из тех, кто это умеет.

Перед этим во дворе перед гостиницей стоял крик. Их охранники-джанни убили остальных купцов-киндатов, шесть человек, и их слуг. Ужасная бойня. И напрасная, в данном случае. Потом владелец гостиницы поклялся, что знает этих купцов, они часто ездили по этой дороге, останавливались здесь. Очевидно, убийцы присоединились к ним на подходе к гостинице. Они могли сказать, что делают это ради собственной безопасности в дороге.

Но приставленные к нему охранники уже дважды допустили промах, и из-за этого должны были погибнуть люди. «Хорошо, что этими людьми оказались всего лишь киндаты», – позже заметил Томо. Он произнес это с горечью.

Дживо в ту ночь был молчалив. Перо оставил его в покое. Он все-таки поблагодарил его перед тем, как они погасили лампы. Марин по-прежнему клал рядом с собой меч. Перо гадал, сколько раз Дживо убивал людей. В конце концов, он уснул.

Больше происшествий не было. Они не остановились в той деревне, где провели ночь по пути в Ашариас, не съехали с дороги и не замедлили шаг, когда проезжали то место, где произошла битва немного дальше к западу. У них не было причин это делать. Совсем никаких.

Их охрана проводила их до самых стен Дубравы, куда они подъехали поздним утром, в солнечный день. Джанни не поехали в город вместе с ними. Перо попросили подписать документ, подтверждающий, что он благополучно доставлен до места назначения. Он подписал. Дживо засвидетельствовал его, и скрепил своей семейной печатью. Джанни развернулись и снова двинулись на юг, в долгий путь.

Перо Виллани и Марин Дживо несколько минут смотрели им вслед, потом повернулись и вместе вошли в ворота, прошли по Страден, мимо последнего фонтана. Вошли в святилище недалеко от стен города. Перо увидел там новые фрески. Он вспомнил, что ему рассказывали о них, вспомнил встречу с художником. Купец и художник преклонили колени, сделали знак солнечного диска и помолились.

– Спасибо, – произнес Марин, когда они встали. – Ты спас мне жизнь, и я всегда буду знать это и помнить.

– Я не…

– Ты это сделал. Я бы погиб в Ашариасе, если бы ты не договорился, чтобы тебе разрешили взять меня с собой.