— Я вам одно скажу, ведьмочки: любить нужно себя и ценить, а уж тогда на огонек такой пламенной любви и остальные подтянутся, – немного пафосно заявила я. — А бегая с носовыми платочками за другими, и сами не поймете, как для них половой тряпкой станете. Оботрут об вас ноги как о коврик и не заметят даже. А вы с грязью в душе останетесь, оплеванные и никому не нужные.

— Нельзя так судить о близких, — затараторила Амелия. — Семья – это святое. Нужно воспринимать и любить близких такими, какие они есть. И мириться с их причудами и недостатками.

— Что же тогда твой муж и бабка общий язык не находят ради тебя?— мило поинтересовалась я. — Их отношения только подтверждают мои слова: ты за ними с платочком, а они плюют в ответ и безразличны им твои страдания.

Только высказавшись, я поняла, что слегка перестаралась с доводами. Слишком грубо и нетактично. Суровый взгляд Малики только подтвердил мои суждения. Амелия же расплылась в мерзкой улыбочке, и я тут же сообразила - сейчас скажет гадость.

— А я и смотрю, как тебя любят, – сладенько пропела она, полностью оправдывая мои ожидания. — Где же твой жених, Рояна? Где тот таинственный красавец-огневик, о котором так много говорили девушки в общежитии. Высокий, статный, культурный, утонченный. Но говорят, у него так много поклонниц, и он ими не брезгует. Что же он верность такой распрекрасной тебе не хранит? Ни разу не пришел в нашу Академию, цветочков не принес. Что-то ты катишься не пойми куда, в сопровождении подруги и ее мужа. Да еще и неженатого мужика с дурной репутацией. Что, твоему такому замечательному жениху все равно, что вокруг тебя повеса вьется? Настолько не нужна? Не интересна?

— Не твои заботы, — прорычала я, уязвленная ее словами.

— А почему? Что, правда глаза колет?! Жених оказался слишком хорош для расчудесной тебя?

— Не лезь, куда не просили, — внутри меня медленно закипала лютая злоба. Душу опалило пламя черной ненависти.

— Ну, ты продолжай себя безгранично любить и лелеять, авось и огневик твой проникнется, наконец, и одарит своим вниманием. А то выскочишь за него замуж и будешь к нему в постель на месяц вперед записываться, да любовницам его космы драть. А он, так уж и быть, в случае твоей победы снизойдет до своей женушки и позволит с ним в кроватке понежиться да себя приласкать. Небось, слюною по жениху своему изошлась уже, а он не дается, — на лице Амелии расплылась мерзкая улыбка. Она уделала меня. Ударила по больному, унизила при Малике, при Жеане, при Этьере… Стиснув зубы я почувствовала, как разум заволакивает красной пеленой. Она опозорила меня перед Этьером. Перед моим Этьером!

— Ну, давай, что же ты молчишь, Рояна? Ответить нечем?

Амелия пыталась меня добить. Судорожно выдохнув, я оскалилась и зашипела змеей:

—Закрой рот, Амелия соф Валлари! Если ты еще хоть слово скажешь о моем женихе, я тебя от всего сердца прокляну. И плевать мне на то, что потом мне твой муженек сделает. Прокляну так, что ни одна знахарка и ведьма не снимет.

Соскочив со своего места, Малика пересела ко мне и, обхватив мою голову руками, прижала к себе.

— Она просто не понимает, про что говорит, Рояна, — ласково зашептала подруга. — Она же не знает всего. Вот и болтает лишнее.

Гнев нарастал. В голове крутились слова сероглазой ведьмы. Мой такой замечательный жених, будь он трижды проклят, сейчас планирует, куда потратит все деньги, что получит в наследство. И наверняка планирует, в какую дыру изучать природу он пошлет меня. Я вспомнила, как сильно ссорились отец с матерью. Как они кричали, ругались. А бывало, что и до рукоприкладства доходило. Вся эта картина словно встала перед глазами, только вместо папы с мамой, я и Раос.

— Будь ты проклята…, — прорычала я, но не договорила фразу до конца. Малика зажала мне рот, не давая этого сделать.

— Молчи, — зашептала она, — она не виновата, слышишь. Это же наша Амелия, она всегда слишком резка на поворотах. Ну, чего так близко к сердцу воспринимать ее слова?

Я поджала губу и с ненавистью глянула на ту, что пнула меня по самому больному месту - затронула ту струну души, что и так была практически оборвана.

Амелия непонимающе глядела на нас, но благоразумно молчала.

— У вас все нормально, рыжик? — послышался голос снаружи. — Мы можем остановиться и позволить Амелии пересесть к мужу в кибитку. Так как, Малика?