Темная окинула нас тяжелым взглядом. А же внимательно вглядывалась в нее ведьминским взглядом, пытаясь понять, насколько она сильна. Особой силы не обнаружила. Даже странно, она вообще ведьмой была слабенькой на чистокровную не тянула.

— Вы дочь простолюдина, у ведуна не может родиться столь слабая ведьма, мать, по всей видимости, зная, что зачала от любовника, впала в депрессию, или помог ей супруг, признавший, что придется растить чужое чадо. Готова поспорить, в вас с детства вдалбливали всю эту чушь про позор и мерзость темных. А потом вы отыгрались на своих детях.

Ведьма глянула на меня возмущенно, но видимо, крыть ей было нечем.

— Да, ты права, ведьмочка, я не дочь своего отца. Мама умерла после родов, вся история мне неизвестна. Но любила она другого,правда быть с ним не могла. Я родилась темной, и мой отец воспитывал меня в строгости и всячески скрывал мой позор.

— Вы хотите сказать - свой позор, если родители натворили дел, ребенок не виноват, — возразила я.

— Виноват, такое дитя словно вечное напоминание. Я никогда не хотела причинять боль или зло своим близким. Я любила и мужа, хоть наш брак и был договорным. Я души не чаяла в своих детях. Я стремилась дать им лучшее. Боялась, что они совершат ошибки, хотела, чтобы жили в роскоши. Я виновата перед ними. И мне уже не услышать их слова о прощении.

— Печально, — шепнула я, — не хотела бы я оказаться на вашем месте. Но у вас еще есть шанс на семью. Только опять не испортите все и не прокляните.

Хозяйка дома лишь печально улыбнулась. Жалко ее стало. Я-то знаю, так тяжело порою удержать свою силу и не наслать на того, кто бесит до зубного скрежета, проклятье. Как хочется, порою плюнув на всю предосторожность и собственную совесть такого нажелать на чужую голову. Да только нельзя. Вырвавшееся в гневе слово может оборвать чью—то жизнь и, остыв и успокоившись, человека уже не вернешь.

Малика незаметно переглядывалась с Амелией. Сестры. Это же надо изводить друг друга три курса. Измываться и строить пакости— и вдруг сестры. Теперь у Малики есть настоящая сестра, которая займет мое место. В душе поднимались злость и обида. Я не желала ни с кем делить подругу. Но и встать между ними я себе позволить не могла. Это слишком эгоистично.

Зюзя снова дернулся, но я поймала его и усадила на место.

Молчание становилось тягостным. Появилось желание выйти погулять. Но я продолжала упорно сидеть на месте.

— Бабушка, а ты ничего больше не забыла рассказать? — тихо спросила Амелия, — например, зачем увезла меня и спрятала? Давай, раз уж у нас такой день откровений получился, то разберемся до конца.

Все снова с интересом глянули на пожилую ведьму.

— Я хотела воспитать тебя сама, — выдохнула она, — хотела все исправить. Считала, что у тебя должен быть выбор. Это неправильно связать брачные узоры ребенку.

— Это было мое право, — возмутился Рэиф, — вы пробрались в мой дом, когда я хоронил отца, и отобрали у меня невесту, будущую жену.

— Какая невеста, мальчик, ей же только четыре годика исполнилось. Ты сам был ребенком. Ты мог вырасти и встретить другую. Да и никто не гарантировал, что ваша детская невинная привязанность перерастет из братской любви во что-то большее. Сколько таких случаев было. Это неправильно и жестоко по отношению к моей внучке.

— Вы ошиблись, госпожа соф Туэр, я все равно ее нашел. Я мог бы воспитать ее, и не было бы всех этих бесед сейчас.

— Воспитать, — женщина подалась вперед, — сколько лет тебе было, Рэиф соф Валлари? Пятнадцать! Ученик школы при Академии Боевого Искусства. Ты жил в общежитии, никакого дохода, что ты вообще знал о воспитании? Амелия не игрушка, ты хоть знаешь, что это такое когда ребенок болеет, когда жар, кашель, насморк. Это бессонные ночи у постели. А косички, платьица, ты и в этом знаток? А когда бы она созрела, как девушка, чтобы ты ей рассказал?

— Я бы справился, — рыкнул мужчина.

— Вот когда у тебя своя дочь появится, я спрошу, кому бы ты ее отдал: бабушке или прыщавому юнцу. А пока это бессмысленный разговор. Я дала вам шанс - отправила Амелию в эту академию. Что же рада, что ваши чувства оказались истинными.