Вы правы товарищ Сталин, всё надо многократно и тщательно перепроверить. А для этого будет не лишним обратиться к товарищу Наркому НКВД, чтобы он плотно задействовал разведку пограничных войск. Отдать распоряжение Командующему ВВС, чтобы товарищ Жигарев отдал приказ установить на наши самолёты, дислоцируемые на приграничных аэродромах, современную фотоаппаратуру и чтобы они, два раза в сутки, не нарушая воздушного пространства Германии, на высотах, позволяющих видеть любую телегу, выполняли разведывательные полёты вдоль воздушной линии границы. Непосредственно на самой линии государственной границы желательно скрытно установить технические средства визуального и звукового наблюдения. Также предлагаю, в наших пограничных районах, особенно в Западной Белоруссии, Западной Украине, Молдавии и в Прибалтике, тихо, не привлекая постороннего внимания, "подглядеть", что творится на сопредельной территории, задействовав несколько десятков нелегальных маршрутных агентов. Считаю, что только так можно узнать истинное положение дел! Товарищ Сталин, у меня всё!
Внимательно выслушав Фитина, Сталин поднимается из-за стола: Я вас услышал! Мы будем думать и вернёмся к этому разговору через несколко дней. Нужны достоверные факты и точный ответ на вопрос - рискнёт ли Гитлер в самое ближайшее время напасть на СССР? Хозяин кабинета направляется к выходу, давая понять обоим руководителям разведок, что встреча подходит к концу. Вы оба свободны. Идите и работайте.
Глава 2. Западная Белоруссия. Брест
02 апреля 1941 года, после разделения НКВД СССР на два Наркомата, меня, как специалиста по Западной Белоруссии, неожиданно вызвали к большому руководству в Управление и, после непродолжительной беседы, отправили в длительную командировку в распоряжение УНКВД БССР в город Брест, на новую границу, установившуюся после раздела Польши по реке Западный Буг. Наши неожиданные союзники по Пакту Молотова-Риббентропа в последний год начали проявлять подозрительную активность в приграничных районах СССР. Уезжать из полюбившегося Ленинграда мне не хотелось, но, как человек служивый, я спорить не стал, а молча взял под козырёк, закрыл обходной лист, получил денежное довольствие, немного подъёмных и проездные документы, отправился в общежитие собирать свои немудрёные вещи. Служить предстояло в первом отделе при I-м Управлении НКГБ на должности старшего оперуполномоченного сотрудника. Любому человеку моего поколения Брест был известен как город, рядом с которым воздвигнута мощная крепость-цитадель, город, где в Белом Дворце Немцевичей был подписан в 1918 году мирный договор, по которому Россия признала себя побеждённой в мировой бойне. Этот город, длительное время принадлежащий Польше, в сентябре 1939-го года был включён в состав СССР. Но ещё много раньше, в 1795 году, чтобы не путать город с его французским однофамильцем, раскинувшем свои владения на побережье Атлантического океана, к названию была добавлена приставка и город стали именовать Брест-Литовск. Поляки называли город Брест-над-Бугом и признавали его исцеляющим курортом со среднегодовой температурой такой, как в российском курортном городе Сочи. Еврейское население, проживающее в городе ещё со времён Магдебургского права и составляющее более половины жителей, на идиш называли город как Бриск...
После присоединения пришлось освобождать от занимаемых должностей старых, работающих ещё при панской власти, специалистов и служащих, явно не дружелюбных к Советской власти. Бывшие польские подданные всячески вредили, где могли, создавали подпольные организации. Особое место занимали затаившиеся или перешедшие на нелегальное положение белогвардейцы и савинковцы, осевшие в городе после Гражданской войны, не желающие мириться со своим нынешним положением, они из подтишка убивали активистов и представителей новой власти. Администрации и чекистам пришлось действовать самыми радикальными методами - арестами и высылкой в глубинные районы страны всех заподозренных в нелояльности. Начиная с начала 1940 года, со всех городов СССР в город начали прибывать новые люди, которыми заменяли освободившиеся вакансии. Можно себе представить, как сейчас довольно потирает руки шеф германского "Абвера", ещё до начала вторжения создавший в городе и в прилегающих деревнях и селах отлично законсервированную шпионскую сеть. Не остались в стороне и местные контрабандисты, несмотря на возникшие определённые трудности, водившие по обе стороны границы людей, по разным причинам, нежелающих оставаться на территории своей новой родины. Одним словом, обстановка была не простая...
Скорый поезд привёз меня на вокзал, поражающий воображение своими размерами и архитектурой. Несмотря на ранее утро, выйдя из купейного вагона на перрон, я моментально оказался среди различимого ухом, разноголосого гула находившихся на вокзале людей. За несколько минут пребывания в большом вокзальном зале я насчитал, как минимум, пять языков общения людей. В стенах вокзала громко звучали слова на белорусском языке, тут же раздавались плавные предложения на западо-украинской мове. Несколько мужчин с плотницкими инструментами, по виду напоминающих сезонных рабочих, разговаривали по-русски, с лёгким прибалтийским акцентом, что-то выспрашивая у дежурного по вокзалу. Проходя мимо билетных касс, до слуха донеслось приглушенное шипение пше-преше-шеп-ше на местечковом польском языке. Уже ближе к выходу из вокзала, сквозь раскрытые двери, с улицы долетали зазывные слова торговок, всячески вставлявших в свою речь слова на идиш.
Внимание! Поезд... прибывает... отправляется... с пути... Разрешите пройти... Товарищ постовой, подскажите, как нам найти... Расступись народ, чемоданы везу... звучали слова и предложения на великом и могучем языке.
Даа, вижу, что в одном вместе собрался весь интернационал и не достаёт только немецкого языка! пронеслось в моей голове.
Ехать в город голодным совсем не улыбалось, и я проследовал в работающий при вокзальном ресторане буфет, где, стоя за высоким столиком, с удовольствием выпил стакан крепкого чая и отлично перекусил яичницей с бутербродами.
В ожидании клиентов на специальной площадке у вокзала стояли несколько скучающих конных извозчиков.
Совершенно не зная города, решаю воспользоваться услугами одного из них. Немного поторговавшись с извозчиком о цене, который намётанным глазом определил во мне приехавшего чужака, запросил за поездку целых пять рублей, сбил цену до двух рублей и договорился о поездке по городу. Быстро уложив мой чемодан в рундук позади видавшей виды пролётки, разбитной возница занял своё место на козлах, и, прежде чем начать движение, предложил проехать к лучшей гостинице города, расположенной на углу Шоссейной и Белостокской улиц. Он пояснил, что для приезжего командировочного лучшего места в городе больше не найти, хотя в их городе, к услугам пана, целых четырнадцать гостиниц и отелей, во многих из которых работают рестораны, где можно не плохо провести время, что для Бреста с населением более семидесяти тысяч жителей очень даже не плохо. От такого заманчивого предложения я естественно отказался и попросил его доставить меня прямиком к зданию городского Обкома Партии, чем сильно смутил возницу, с которого моментально исчезла вся его напускная весёлость и кураж. Чтобы успокоить ушлого мужичка, представился ему новым инструктором по работе с молодёжью. Уважаемый, не пугайтесь вы так. Я приехал из Ленинграда. В вашем городе буду заниматься с молодёжью спортом, проводить соревнования и подбирать кандидатов для юношеской сборной, поясняю извозчику цель своего прибытия в Брест, благо я одет в цивильную одежду и выгляжу молодым совслужащим, что подтверждает мои слова. Так что, вези меня извозчик и не журысь.
Извозчики народ приметливый, и совсем не хотелось, чтобы этот "таксист на конной тяге", запомнил мою личность как сотрудника органов. Чтобы лучше рассмотреть город, в котором мне предстояло служить, попросил извозчика ехать помедленнее и по пути обязательно заехать посмотреть городской парк и стадион. Ещё не отошедший от зимнего снега Брест был по-своему красив, но совершенно не похож на другие города российской глубинки. На всём пути следования раскинулись двухэтажные высокие каменные дома, в которых когда то проживали зажиточные горожане, почти все первые этажи заняты под магазины, торговые лавки или помещения бытового назначения. Улицы города убраны от снега и чисты, на ухоженных тротуарах, расположенных вдоль выложенной брусчаткой мостовой, растут вековые деревья с уже набухшими почками на ветвях, везде людно. Щёлкая кнутами и понукая своих лошадок, извозчики развозят спешащих по неотложным делам горожан. Вскоре мы приехали к трёхэтажному зданию на улице Энгельса, в котором располагалось якобы нужное мне "учреждение". Я расплатился с возницей и направился вовнутрь самого здания, изображая, что хочу найти отдел кадров, встать на учёт и поселиться...
С самого первого дня командировки я работаю, работаю уже два с небольшим месяца, работаю практически без выходных, и работы становится с каждым днём всё больше и больше. Помимо выявления агентуры и диверсантов, засылаемых "Абвером" на нашу территорию, мы занимаемся подготовкой переходов на ту сторону нашей агентуры и встречей её назад. На языке разведки это называется держать окно на границе. Помимо основной работы нам приходится заниматься ещё множеством других дел. Нарушая принятую в Генеральном Штабе наступательную доктрину, направленную на ведение боевых действий РККА только на территории противника, и утверждённый мобилизационный план, который категорически не предусматривает отступление наших войск, мы на свой страх и риск делаем своё дело. Не привлекая лишнего внимания, приходится ездить по деревням и сёлам, разговаривать с местными жителями, подбирать людей готовых сотрудничать и выполнять поручения на случай, если немцы развяжут войну и временно оккупируют территорию Западной Белоруссии. В такое развитие событий мы не верим, но и развитие событий по худшему варианту нельзя полностью исключать. В глухих и неприметных местах мы закладываем тайники с оружием, взрывчаткой, радиостанциями и батареями питания, делаем в лесах и на болотах схроны с одеждой и продуктами. В самом городе создаём законспирированную сеть резидентур из советских граждан, оговариваем пароли для встречи, подбираем конспиративные квартиры и явки, готовим курьеров и связных для связи. Этими делами мы занимаемся по распоряжению, поступившему от одного из замов Всеволода Меркулова, руководителя Наркомата КГБ СССР, образованного в феврале 1941 года. Начальник УНКГБ БССР по Брестской области капитан ГБ Алексей Андреевич Сергеев, назначенный на должность в конце апреля, в курсе этого распоряжения и работе нашей группы не препятствует, даже наоборот, всячески помогает и содействует.
Мой непосредственный начальник капитан ГБ Краевский просил называть его по имени и всегда ходил в обычной цивильной одежде, которую носят неприглядные финансовые работники, бухгалтера и другие совслужащие, занимающие не хлебные должности. Чтобы лишний раз не светиться, встречи с сотрудниками он любит назначать где-нибудь на окраинах города, в тихих и безлюдных местах. Краевский пригласил меня встретиться на восточной окраине Бреста, на скамеечке у входа на Тишинское кладбище.
Здравия желаю, товарищ капитан. Разрешите присесть рядом? не привлекая внимания обращаюсь к своему начальнику, скромно сидящему на скамейке с зонтом-тростью в руке.
Не нужно званий. Александр Иванович и только Александр Иванович. Вольдемар, неужели так трудно это запомнить? Учишь, вас учишь... Сейчас мы с вами безутешные родственники, например дядя и племянник, собравшиеся здесь по весьма прискорбному поводу. Так, по крайней мере, окружающие люди должны о нас думать, с некоторой долей недовольства произносит Краевский, но потом меняет интонацию и продолжает разговор. Ладно, я вас сюда вызвал не нотации читать, а совершенно по другому поводу.
Вы, мой друг, форму ещё не разучились носить? из уст начальника звучит неожиданный вопрос.
Да нет, товар..., Александр Иванович, ещё не успел отвыкнуть... отвечаю, не понимая, куда клонит начальник…
Для вас, дорогой мой племянничек, есть одно ответственейшее задание. Надо будет съездить на один загородный курорт. Отсюда совсем недалеко, километров десять-двенадцать. Поедешь на заставу в Шилеево, в командировку. Не один поедешь, а ещё с двумя гавриками из артполка, рассматривая носки своих начищенных ботинок, "радует" меня Краевский.
Ну, Александр Иванович... Знаю я такие тихие командировки... И так мотаюсь по всей области как кипятком ошпаренный. Дела не доделаны... пытаюсь слабо сопротивляться.