В Нью-Йорке есть институт Al NOW, который занимается изучением воздействия ИИ на общество. Его основательница Кейт Крауфорд вместе с исследователем Владаном Йолером опубликовала карту ресурсов, которые нужны для создания систем искусственного интеллекта типа домашних помощников.
Каждый объект в расширенной системе производства ИИ, от сетевых роутеров до батарей и микрофонов, построен из вполне материальных элементов. Для их создания потребовались сотни миллионов лет эволюции Земли и ее геологической структуры. Чтобы создать устройства, которые через несколько лет будут выброшены на свалку (например, срок службы смартфона оценивается меньше чем в пять лет), мы безвозвратно извлекаем из Земли ее историю. А ведь чтобы нарастить прибыли, компании придумывают, как побудить человека покупать больше и чаще!
С геологической точки зрения, индустрия ИИ начинается с извлечения руды из горных пород где-нибудь в Южной Америке и заканчивается на африканской свалке. Но это только общая канва. Между точками начала и конца производства лежит еще много слоев с запутанными цепочками поставок при расширенной эксплуатации человеческих и природных ресурсов. Всё это ведет к концентрации корпоративной и геополитической власти и растущему потреблению энергии.
Средневековые алхимики зашифровывали и держали в глубоком секрете рецепты преобразования обычных металлов в «благородные». Точно так же как сегодня поступают сегодня изготовители смартфонов и лэптопов, которые добавляют редкоземельные металлы в сплавы, чтобы делать свои устройства легче и производительнее.
Это ключевые элементы не только в цветных дисплеях, батареях питания, динамиках, жестких дисках, но и в оптоволоконных кабелях, вышках мобильной связи и системах GPS. Компании скрывают результаты исследований, защищаясь законами о коммерческой тайне и соглашениями о неразглашении, но специалисты знают, что добыча этих металлов наносит порой огромный экологический ущерб.
Так, редкоземельные элементы диспрозий и тербий извлекают из глины в провинции Цзянси в Китае. При этом лишь 0,2 процента добытой руды содержит эти ценные элементы, все остальное выбрасывается, создавая горы шлака, отравляющего окружающие леса и холмы.
По данным Китайского общества редкоземельных элементов, при добыче одной тонны металлов производится в среднем 75 тысяч литров окисленной воды и тонна радиоактивных отходов. В этих данных не говорится о большом количестве углекислого газа, вырабатываемого в ходе процесса.
Олово для полупроводниковых микросхем той же компании Foxconn поставляется из Индонезии, занимающей второе место в мире по экспорту этого металла. Вот как описывает британская газета «Гардиан» воздействие такого бизнеса на природу индонезийского острова Бангка: «Добыча олова очень прибыльное, но разрушительное занятие, которое исполосовало ранами пейзажи острова, стерло бульдозерами его фермы и леса, убило рыбу и коралловые рифы. Ущерб лучше оценивать с воздуха, где на фоне огромных пространств опустошенной оранжевой земли еще остались карманы с густыми зарослями. Там, где уже нет выработок, видны могилы тех, кто погиб здесь за сотни лет извлечения олова».
После использования слезы и молоко Тунипы выбрасывают.
ТАНТАЛОВЫЕ ВОЙНЫ
Когда говорят об ИИ как о черном ящике, имеют в виду невозможность понять решения, принятые алгоритмами. Но есть и еще один черный ящик —сам процесс производства, обучения и работы систем с искусственным интеллектом, таких как Amazon Echo.
Потребитель хочет иметь продукт здесь и сейчас, и его не интересует история производства его компонентов. Но за каждым из них стоят целые слои контракторов, дистрибьюторов, логистических партнеров, аутсорсинга по всему миру. В бизнес-школах сегодня любят говорить о тренде на сокращение цепочки посредников на основе уберизации и блокчейна, о том, что уже очень скоро конечные потребители и производители будут связаны напрямую.
Однако этот тренд, если он существует, совершенно не применим к поставкам металлов для нужд ведущих мировых технологических компаний.
Торговля металлами проходит через длинную цепочку посредников, которые часто имеют дело с нелегальными поставщиками. Чтобы замести следы, металлы придерживаются, перевозятся с места на место, переплавляются вместе с ломом, так что источник их происхождения установить практически невозможно.
Например, производитель полупроводниковых микрочипов Intel поставляет компании Apple процессоры. У Intel, в свою очередь, есть сеть из почти двадцати тысяч поставщиков материалов, машин, логистических и прочих услуг. Эти поставщики расположены более чем в ста странах.
В 1990-2000-е годы в восточной Африке шла кровопролитная война, сопровождавшаяся геноцидом целых народов. Погибли миллионы людей. При этом поставки редкоземельных металлов, золота и олова на мировые рынки из охваченных войной районов не прекращались. На полученную выручку воюющие стороны втридорога, через посредников, покупали оружие у тех самых стран, которым задешево продавали ресурсы. Это оружие подхлестывало войну, но для западных правительств и компаний ситуация выглядела как win-win, то есть выигрышной со всех сторон.
Запад продолжает получать дешевые ресурсы, деньги за них возвращаются туда же на Запад в оплату оружия, правительства африканских стран слабеют от вооруженных конфликтов и все сильнее зависят от своих бывших колонизаторов и вездесущих Соединенных Штатов. Эта стратегия «win-win» для западного бизнеса требует человеческой крови, но она успешно применяется, и не только в Африке.
Когда правозащитные организации в начале 2000-х уже не могли не обращать внимание на жуткие военные преступления, в прессе стали появляться очерки о том, как крупные технологические компании способствуют войне. Это ударило по репутации компаний, получающих металл из военной зоны.
Тогда Intel решил показать, что тантал для чипов не поставляется из Конго. На расследование своей собственной цепочки поставок эта ведущая глобальная технологическая компания потратила четыре года! Возможно, конечно, что реальное расследование продолжалось не так долго, а большая часть времени ушла на то, чтобы замести следы, но факт остается фактом: схема цепочек поставщиков была настолько сложна, что для ее составления пришлось привлечь искусственный интеллект!
Что уж говорить об обычных журналистах, которым недоступна внутренняя кухня транснационалов — у них мало шансов на то, чтобы распутать подобные цепочки. Остается надежда на «свистунов» —то есть сотрудников самих компаний, которые из благородных побуждений, страха или по иным причинам сливают информацию о неблаговидных делишках корпораций.