Самыми первыми прибывали, как правило, самые робкие, в том числе братья Фареля, Жильбер и Пауло, при полном параде, как на собственную свадьбу; они не могли отказать себе в удовольствии сфотографироваться на ступенях перед входом. Долго добирались сюда из своей маленькой деревушки, где жили с женами и детьми. Их отвели в большой зал с красными стенами и попросили подождать. Известные личности из мира политики и медиа окидывали друг друга профессиональным взглядом. Каждый караулил свою добычу, стремясь завладеть самой влиятельной фигурой. Если выбранный объект уже вел разговор с кем-то еще, нужно было схитрить и при помощи одного меткого слова или дружеского жеста занять вожделенное место, ловко встроиться в текущую беседу и, оценив общественную весомость соперника, осторожно оттеснить его – желательно не допуская бестактности, – пока не появится кто-нибудь другой, более влиятельный, чем предыдущий, и тогда избранник будет исключен из дискуссии, как в игре «Музыкальные стулья», которая в Елисейском дворце, как и во всех сферах власти, велась по своим правилам. Братья Фареля неловко топтались в уголке зала, не зная, можно ли в Елисейском дворце доставать фотоаппарат и делать снимки. В какой-то момент поднялась легкая суматоха: один из гостей пожелал сделать селфи с Катрин Денёв, внезапно вынырнув у нее из-за спины, но распорядитель знаком запретил ему досаждать знаменитой актрисе. Александр о чем-то говорил с матерью: туго затянутая в то самое платье, которое попросил надеть Жан, она выглядела напряженной. Фарель в центре зала сиял словно звезда. У нас все получилось, подумал он, и перед его мысленным взором возникло тело матери, покрытое саваном, у нас все получилось. Самой жизнью ему было уготовано прозябание в грязи и нищете, а как высоко он поднялся – на самую вершину государства! Все это он совершил для нее. Фарель порхал по залу, от одного гостя к другому, счастливый как никогда, и вдруг ему пришло сообщение от неизвестного абонента:

Он застыл, не в силах пошевелиться. Голову сдавила невыносимая боль. Может снова случиться приступ, и на сей раз его точно хватит паралич, он рухнет на пол на глазах у всех этих людей, и во всех изданиях появится фотография, где у него пена течет изо рта – какой стыд! Он сделал глубокий вдох, потом выдох. Он был слишком груб с Франсуазой и страшно об этом жалел. Он ее любит. Глядя на Клер в облегающем платье, которое не придавало ей изящества – она немного поправилась, это было ужасно, – он даже сказал себе, что любил только одну женщину, Франсуазу, а она захотела умереть по его вине. Кто-то из гостей подошел к нему сзади и положил руку на плечо. Фарель вздрогнул. «Жан, все хорошо?» Он улыбнулся: «Да, все очень хорошо!» С него градом лил пот. Куда подевался Лео? Он поискал глазами брата и наконец заметил его в дальнем углу зала, где тот что-то бурно обсуждал с одной парижской издательницей. В тот миг объявили о прибытии президента. Фарель, дрожа, спрятал телефон. Что ему теперь делать? Он не мог попросить президента подождать, взять телефон и набрать сообщение. И тем более не мог прямо сейчас помчаться к Франсуазе или начать обзванивать все больницы в Париже; после церемонии здесь, в Елисейском дворце, в его честь будет устроен коктейль, нужно и дальше продолжать игру. Сердце у него разрывалось, он чувствовал, как по спине стекают струйки пота. Распорядитель попросил гостей занять свои места: церемония сейчас начнется.

– Это самый прекрасный день вашей жизни, – воскликнул Баллар, пожимая руку Фарелю. – Знаете, как люди говорят? Орден Почетного легиона – самая мощная виагра для мужчин, облеченных властью!

Фарель отшатнулся; если бы у него был пистолет, он пристрелил бы сейчас Баллара.

Второе сообщение пришло в тот миг, когда распорядитель объявил о прибытии президента. Все приглашенные замерли. Президент вошел в зал, улыбаясь уголками губ, с добродушным выражением лица, которое делало его очень симпатичным – или отвратительным, в зависимости от того, кто его оценивал, сторонник или противник. Казалось, ничто его не задевает, он неуязвим. Он встал за трибуну. Горделиво выпрямился: в этот миг он возвышался над Фарелем. Клер не интересовала речь президента, и она не подняла глаз от экрана телефона, когда он заговорил.

– Господа премьер-министры, дамы, господа министры, дамы, господа, друзья, близкие, родные Жана Фареля, рад приветствовать вас здесь, на этой церемонии.