К счастью, печалиться долго мне не удалось — к дому подъехал детектив Коултер, и вид у него был даже несчастней обычного. Он замешкался у машины, повертел головой по сторонам и, наконец, подошел. Окинул меня взглядом с тем же выражением на лице, с каким обычно осматривал место происшествия, и сделался еще более несчастным.

— Декстер, — начал он, качая головой. — Какого черта ты тут?..

Я едва не начал оправдываться. Потом очнулся, понял: он лишь хочет снять с меня показания и просто так издалека начинает.

— Меня бы дождалась… Ведь я ее партнер!

— Ты ушел за кофе. Она решила, что лучше поспешить.

Коултер посмотрел на кровь под ногами, покачал головой и повторил:

— Подождала бы минут двадцать… Своего партнера! — Поднял взгляд на меня. — Это ведь святое.

Опыта у меня, правда, никакого нет, поскольку я обычно выступаю за другую команду, так что я односложно буркнул:

— Наверное…

Коултеру, похоже, этого было довольно, потому что он угомонился и стал записывать мои показания, изредка оглядываясь на кровавое пятно, оставшееся от «святой» напарницы. Только через десять долгих минут мне удалось отделаться от него и поехать в больницу.

Больница Джексона знакома каждому копу, преступнику и жертве на территории Большого Майами; все они здесь бывали — либо в качестве пациентов, либо навещая коллег. Это один из самых загруженных травмпунктов на всю страну, и если повторение действительно мать учения, то реаниматологи здешней больницы наверняка лучше всех умеют обращаться с ранениями и травмами. Военные врачи изучают полевую хирургию именно в этой больнице — ведь каждый год в местный травмпункт поступает более пяти тысяч пациентов с повреждениями, максимально приближенными к фронтовым ранениям вроде тех, что случаются в Ираке.

Так что я знал, что Дебс попадет в хорошие руки… если только переживет дорогу. Мне было ужасно сложно представить ее возможную смерть. Ну, умом-то я понимал, что моя сестра может умереть, — в конце концов такое нам всем предстоит, рано или поздно, — однако не мог вообразить себе мир без Деборы Морган — живой и здоровой. Словно пазл на тысячу кусочков, а несколько деталек из самого центра потерялись.

Как я к ней, оказывается, привязался! Мы никогда не признавались друг другу в родственной любви, не плакали друг у друга на плече, но у меня всегда была сестра, всю жизнь… И по дороге в больницу мне пришло в голову, что без сестры моя жизнь была бы совсем не такой и уж точно менее удобной.

Неприятная мыслишка. В жизни не припомню за собой такой сентиментальности. Дело ведь не только в осознании ее возможной смерти (уж в этом-то у меня какой-никакой опыт имелся) и даже не в родственных чувствах (со смертью родственников я тоже уже сталкивался). Но мои приемные родители умерли после долгой болезни, я мог подготовиться к их кончине. А теперь… так внезапно. Наверное, именно шок от происшедшего и вызвал у меня какие-то… почти эмоции.

К счастью, до больницы ехать было недалеко, всего пару миль, и вскоре я уже вкатил на больничную парковку — буквально через несколько минут гонки по городу, в сопровождении автомобильной сирены, звук которой большинство водителей в Майами частенько игнорируют.

Все больницы изнутри похожи одна на другую, даже стены выкрашены одинаково. И все они печальны… Конечно, приятно, что одна из больниц оказалась под боком, но в травматологическое отделение я входил, не ожидая ничего хорошего. Другие посетители сидели с видом животной покорности, лица врачей и медсестер застыли в выражении непреходящего кризиса, и хоть сами медики сновали в спешке взад-вперед, зато в дверях сам я наткнулся на медлительный, бюрократический официоз в виде дамы с планшеткой. Я рвался внутрь, на поиски сестры, а меня не пускали.

— Сержант Морган, ножевое ранение? Ее только что привезли.

— А вы кто такой? — спросила она.

Я наивно думал, что смогу быстрее попасть внутрь, если отвечу: «Ближайший родственник!»

Женщина неожиданно обрадовалась и заявила: