— Знаешь, если бы давали премию на конкурсе “Отец года”, ты бы взял гран-при, — бросила осипшим голосом, оборачиваясь к родителю. — Как легко ты позволяешь себе рушить мою жизнь, даже поражает! Хочу тебе напомнить, что я не просила меня рожать и…

— Да сколько можно?! — сорвался на крик мужчина. — Что тебе опять не нравится?! Ты же так хотела домой, разве нет? Держишься за эту чертову школу, ради чего? Знания? Так ты пойдешь в лучшую гимназию во всей области!

— Я хотела домой шесть лет назад! — зарычала в ответ. — Тогда, когда мне была нужна семья, отец! У меня здесь прекрасная жизнь, знаешь ли, чтобы отказываться от нее ради… А ради чего, собственно? Твоего общества, в котором я больше не нуждаюсь?!

Буквально в несколько шагов мужчина оказался рядом со мной и схватил за плечи, заглядывая в глаза.

— Все, что я делаю, — тихо произнес он. — Исключительно для твоего блага. Ты все видишь в черно-белом цвете, но реальный мир не такой, Маргаритка. И ты едешь домой. Сейчас.

В комнату я вернулась совершенно разбитой. Отец не собирался давать мне ни минуты на сборы, но я чудом сумела уговорить его, хотя бы конспекты свои забрать — шесть лет труда, как никак.

— Ритка, ты чего такая зареванная?! — налетели на меня с расспросами соседки. — Неужто Ёся наш тебя пресанул?!

Отвечать ничего не хотелось, как и разговаривать с этими курами. За весь период моего пребывания в этом чуднОм месте, подругами я так и не обзавелась. Потому что хвастаться мне нечем, а ныть я не люблю, как и обсуждать других людей.

— Анисимова, — влетела в комнату Горгона. — Я что, бегать за тобой должна?!

Ох, как же меня задолбала эта феминистка бессемейная! И правильно, у таких не должно быть потомков, потому что род какой-то проклятый будет.

— Я с кем разговариваю, мать твою?! — подлетела ко мне женщина и дернула за руку, разворачивая.

Не выдержав эмоционального накала, еще и упоминаний о маме в подобном контексте, к тому же, из уст этой мымры, моя рука, словно обретшая свою жизнь, полетела в сторону лица воспиталки. Звук пощечины оглушил все и вся, и наступила кромешная тишина на какое-то мгновение.

— Ах ты, маленькая дрянь! — зашипела Горгона, замахиваясь для ответного удара. — Мало я тебя порола, да?!

— Только тронь мою дочь — и пойдешь червям на корм, — громыхнул где-то позади голос моего отца.

— Что здесь происходит, Надежда Ивановна? — рявкнул взявшийся из ниоткуда директор. — И как понимать ваши слова на счет порок.

Ну… может Ёся действительно ничего не знал о некоторых методах здешнего воспитания? Почему бы не просвятить его напоследок? Хотя, этот сюр больше напоминал игру плохих актеров. Может, хоть у папочки что-нибудь дрогнет внутри?

— Да ладно вам, Иосиф Давыдович, — пропищала, вырывая из тисков Горгоны свою руку. — А то вы не знаете, что девочек постоянно бьют, наказывают, заставляют по ночам убирать те помещения, где нет камер…

— Что ты несешь, паршивка?! — противно проблеяла воспиталка, которая так и не опустила свою клешню, словно продолжая угрожать мне. Только мне уже не страшно. Куда сильнее пугал предстоящий отъезд в неизвестность.

Начавшаяся перепалка между директором и его подчиненной быстро исчезла из нашей комнаты неведомо куда.

Заведенные соседки буквально набросились на оставшегося в комнате мужчину со своими жалобами, проблемами и причитаниями. Отец показательно охал, ахал и просто тяжело вздыхал, покачивая головой. Нисколько не изменился за все эти годы…