— Всё равно она человечка, ты поиграешься и кинешь. Отдай её нам, солдатик!

— Гил, пойдём, Отман зовёт… — боязливо начал один из тех, кто пришёл недавно. Всадник недовольно поморщился в роже.

— Заткнись, отребье, когда я говорю! — гаркнул урод, но тут добавил и второй, пряча нож в штанах, впрочем очертив женское бедро масленным взглядом:

— Гил, накажет же.

Злобно сплюнув на землю, пришлый потянул к себе поводья, разворачивая лошадь в противоположную сторону, и, прежде чем ускакать, бросил злобно:

— Мы ещё с тобой встретимся, солдатик. А ты, девка, готовься, всё равно найду и подо мной ляжешь.

Они ушли. Так же быстро и в мгновение ока, как и пришли, роща просто затмила их силуэты и скрыла ранней травой следы. Они были местными, поэтому чувствовали себя дома. Оттого так и скалились, нагло претендуя на чужое.

Я ещё немного прогулялся по полям с Риром, и лишь тогда, когда почувствовал, что за нами никто не идёт, направил жеребца в сторону города.

Само собой, что это были члены нашумевшей банды, за которой нас прислали. Но нужно было быть полным идиотом, чтобы поверить, что кто-то из местных их не поддерживает. Весть о прибытии военных для их нейтрализации, небось, слышал уже каждый житель долины. В коем веке, мы действительно решили не начинать «официально» разыскивать преступников с дня прибытья. Ублюдков нужно было взять всех и разом, чтобы, не дай боги, хоть бы один поскользнулся. А так и повод нашёлся, местный праздник. А вино, как известно, многим язык развязывает.

Только я и не думал, что эти бандиты так оборзели, что внаглую ко мне заявяться, да и ещё позариться на моё. Очевидно, что укоренилась эта гниль здесь очень прочно. И выкурить придётся упорно, но осторожно.

Пока я размышлял, девчонка у моей груди молчала. Не плакала, хоть мне и показалось, что существо она хрупкое, когда так просила с жалостью оставить в покое. И не возмущалась о моих вольно сидящих на её боку руках.

На тёплом, мягком женском боку.

Она, как и я, о чем-то размышляла, пряча от меня глаза под сенью тёмной чёлки.

Наверное, она напугана, но вот беда, утешать я не умел. Поэтому и молчал, крепче прижимая к себе, надеясь интуитивно передать ей свою опору и защиту. Но когда молчание стало ещё тягостнее, я поинтересовался деловито, не в силах молчать:

— Не холодно?

— Нет. — качнула она тихо головой, но я упрямо прикрыл её полами своего плаща ещё плотнее, тем самым прижимая к себе.

Как ни странно, она не запротестовала, покорно позволила себя укутать в ткань солдатского плаща и даже не пикнула, когда я мимолетно провёл ладонью вдоль её бедра вниз.

То ли постыдилась указать мне на вольность, то ли ещё не отошла от недавних «любителей» портить чужие разговоры.

До Сентры мы добрались к обеду. Плясы и музыка из таверны были слышны за версту.

Местные уважали свою богиню и довольно ответственно относились к празднику Весны. Зайдя с задних ворот в конюшню, я аккуратно толкнул девушку в спину, страхуя рукой за плечо, пока она легко скользнула по шкуре Рира вниз.