— Ты плачешь?
Шепчу я, держа её крепко в руках, и уносся прочь из тёмного леса, для того что бы наконец-то сделать своей. Воплотить в реальность грезы стольких ночей, и свою заветную мечту.
— Мне не верится…
Её голос тает в утренним тумане, что заставляет девушку прижаться ко мне крепче всем телом. Влажный воздух оседает в её распущенных волосах, делая локоны тяжелее.
Она слегка дрожит, и мне искренне хочется верить, что это от холода, но не от страха.
Покидая лесную чащу, я в сумерках без каких либо проблем увожу свою уже жену к нашему дому.
Знаю он ещё не пригоден для жилья. Многое надо доделать, много надо купить. Но одна единственная комната ждёт нас уже давно.
От предвкушении, нетерпение и горького страха, не навредить ей как и в ту злополучнную ночь у меня скручиваются даже кости.
Я не терпеливо облизоваю нижнию губу, и не в состояние разжать руки хотя бы на миллиметр, безумно боясь упустить свою драгоценную ношу.
И почему эта тропа кажется такой длинной? Вроде всегда была короткой, в несколько минут. А сегодня, как будто сами боги её тянут как и нить бесконечности.
Буря эмоций буквально бурлит во мне горячей лавой. Ещё никогда ранее я не был голоден настолько по женскому телу.
Хищник внутри меня ещё никогда не ощущал такой потребность в кого-то там ни было.
Никогда…
Но сейчас.
Мои пальцы чувствуют теплую кожу даже через тонкий шелк платья. Совсем скоро я смогу исследовать атлас её кожи без никаких преград.
Руками, губами. Кожа к коже.
До чего же сладостно сжимается эта пружина ожидания в моём нутре, так и грозясь вырваться из тисков самообладание.
Говорят сумерки темнее всего перед рассветом, так что заходя в наш дом с женой на руках я в кромейшей темноте уволок её сразу на верх, рискуя сломать себе ноги об ступеньки и брошенные местным плотником материалы.
Но нет, до нашей спальне я добираюсь целом, и с тихонько сопящей в моих руках Дави. На миг мне показалось, что она уснула. Но это всего лишь на миг.
Стоило, ей только уловить мягкий свет заженных свеч, как девушка оживилась в моих руках.